Жена банкира - Кристина Алгер Страница 11

За день до этого поисковая группа обнаружила черный ящик самолета на вершине Мон-Трелод. По словам агента Блоха, который лично сообщил Аннабель эту новость, из сохранившихся там записей следовало, что в полночь вышла из строя система борьбы с обледенением корпуса. Это привело к тому, что на крыльях образовалась корка льда, причем пилот об этом не знал. Это довольно распространенная проблема частных реактивных самолетов, заметил Блох. Но сказано это было прозаичным тоном, как бы между прочим, словно речь шла о незначительных недостатках в дизайне интерьера авиасалона. О спинках кресел, которые не до конца опускаются, или о неровных столиках.

– Несчастный случай, – сказал он в заключение. – Трагический несчастный случай.

– Вы в этом уверены? А не кажется ли вам, что…

Аннабель умолкла, не договорив. В этот момент диктор на канале Би-Би-Си рассуждал о том, что Фатима Амир и ее пилот Омар Хури могли быть связаны с террористами. Аннабель выключила телевизор, отказываясь даже рассматривать такую возможность. Тем не менее ее уже мучили сомнения. Ей было стыдно в этом признаться, но тот факт, что оба этих человека были с Ближнего Востока, приводил ее в замешательство.

– Это что, была предумышленная акция?

– Эта версия, конечно, рассматривалась. При нынешнем политическом климате это неизбежно, особенно когда речь идет о такой семье, как Амиры. Но на данный момент этот вариант не считается основным. В черных ящиках, миссис Вернер, содержится множество полезной информации. Показания приборов и записи переговоров в кабине пилота указывают на неисправность системы.

– Вы сказали «о такой семье, как Амиры»?

– Ну да. Фатима Амир. Самолет принадлежал ей. Она была вторым пассажиром на борту.

– Да, это я знаю, – резко сказала Аннабель.

Ее раздражало, что Блох говорил о Фатиме в прошедшем времени, как будто был на сто процентов уверен, что она мертва. Из его уст это прозвучало так холодно, так по-больничному бесстрастно. Аннабель хотелось одернуть его, но сил на это не нашлось. Она слишком устала, чтобы пререкаться.

– Как я вам уже говорила, я никогда прежде не слышала об этой женщине. – Аннабель замолчала. – Пока не случилось все это.

Она внимательно взглянула на Джулиана. После катастрофы он каждый день приходил ее навестить. Он был первым, кому Аннабель позвонила, как только агенты Блох и Фогель покинули ее квартиру. И единственным. Более того, Аннабель вдруг осознала, что это был единственный человек в Женеве, который ей был небезразличен. И которому – она это знала – была небезразлична она.

Как и Мэтью, Джулиан Уайт был опытным юристом по налоговому праву. Он приехал в Женеву на семь лет раньше них с той же целью, что и Мэтью: делать деньги, много денег. В Лондоне Джулиан был загруженным и недооцененным сотрудником HMRC – британского аналога IRS, налоговой службы США. Здесь, в Женеве, он стал частным банкиром с впечатляюще толстым кошельком и еще более впечатляющей картотекой нужных связей.

При первой встрече Джулиан ужасно не понравился Аннабель. Она нашла его напыщенным и сумасбродно расточительным, в общем, именно таким, каким, по ее опасениям, мог стать Мэтью, если слишком долго проработает в частном швейцарском банке.

Через три месяца после переезда Аннабель сопровождала Мэтью во время деловой поездки в Цюрих. Пока ее муж пропадал на совещаниях, она села в электричку и отправилась в музей Оскара Рейнхарта – на частную виллу, где хранилась одна из самых значительных коллекций французской живописи девятнадцатого века. Это было то, чем Аннабель занималась бо́льшую часть времени в Швейцарии: ходила по музеям и галереям и любовалась произведениями искусства, убеждая себя, что это не слишком отличается от того, что она делала в Нью-Йорке. Хотя, конечно, тут ей никто за это не платил.

Когда она сошла на железнодорожной станции в Винтертуре, начался дождь. Присев на лавочку, Аннабель крепче завязала шнурки на ботинках и мысленно приготовилась к неприятной дороге до музея. Зонтика у нее с собой не было, а надеть непромокаемую куртку она почему-то не догадалась. И тут вдруг на нее перестало капать. Подняв голову, Аннабель увидела, что возле нее стоит Джулиан, прикрывая ее зонтиком с эмблемой «Свисс юнайтед».

– Подозреваю, что вы направляетесь туда же, куда и я, – сказал он. – Можно мне с вами?

– А разве вы не должны сейчас находиться на выездном заседании банка? Я-то думала, что это общее мероприятие и у вас с этим строго.

– Так и есть, – улыбнулся он. – Именно поэтому они и не заметят, что один из нас прогуливает.

– Вы решили провести свободное время в обществе Ренуара и Сезанна вместо… Простите, не могу припомнить, как зовут ту молодую женщину, с которой вы нас познакомили, когда мы виделись в прошлый раз.

Аннабель чувствовала, что эти слова прозвучали язвительно, но просто не могла удержаться от колкостей. Несколько недель назад они с Мэтью натолкнулись на Джулиана в ресторане, где он сидел с девушкой в экстракороткой юбке. Если эта особа и отпраздновала свое совершеннолетие, то это явно произошло совсем недавно.

Но Джулиан, похоже, не смутился.

– О, вы имеете в виду Наташу? Очень умная девица. Отшила меня почти мгновенно.

– Похоже, она и вправду умница.

– Вообще-то я поклонник Домье. У него прекрасное чувство юмора. Знаете его? Если нет, я мог бы рассказать вам о нем много интересного.

– Знаю, конечно! – удивленно ответила Аннабель. – Я писала дипломную работу о Домье, когда училась в Йеле.

– Тогда вы, должно быть, знаете о нем лишь немного меньше, чем я. Пойдемте. Давайте дополним образование друг друга.

Он призывно подставил локоть. Аннабель взяла Джулиана под руку и плотно прижалась к нему сбоку, потому что в этот момент небеса над ними разверзлись и яростно прогрохотал гром.

Когда Джулиан и Аннабель вернулись в Цюрих, они были уже друзьями. Похоже, он почувствовал, как ей здесь одиноко. Джулиан стал приглашать ее на открытие галерей. Знакомил с художниками, коллекционерами и кураторами. Подбивал Аннабель найти себе работу. Джулиан сказал, что у него есть клиенты, которые нуждаются в арт-консультантах, а также друзья в аукционных домах, которые с радостью возьмут на работу опытного оценщика произведений искусства. Мэтью, казалось, не волновало, что его жена столько времени проводит в обществе Джулиана. Если уж на то пошло, он был даже рад, что Аннабель стала чувствовать себя в Женеве более комфортно. В этих отношениях Мэтью никогда не видел для себя угрозы.

Про себя же Аннабель такого, к сожалению, сказать не могла. В Нью-Йорке ей и в голову не пришло бы ревновать. А может быть, там у нее на это просто не было времени. В Женеве свободного времени у нее было слишком много, а Мэтью почти никогда не было рядом с ней. Он ел в офисе. Много разъезжал по работе. У него была красивая молодая секретарша, француженка по имени Зои, которая повсюду его сопровождала. Аннабель обнаружила, что, когда она остается одна, ее воображение берет над ней верх. Ее начали посещать жуткие фантазии о том, что Мэтью ей изменяет, а затем бросает ее. Находясь же в обществе Джулиана, она, по крайней мере, не думала о таких вещах. Рядом с ним Аннабель снова становилась собой: живым человеком, у которого есть друзья и собственные интересы. Индивидуальностью – а не только экспатом ^[4], женой банкира.