Среди восковых фигур - Инна Бачинская Страница 11

– Подружка хороша! Бледновата, правда. Влада поярче и просто дьявольски фотогенична. И вообще… – Иван хихикнул. – А та в твоем стиле, тебе всегда нравились тощие недокормленные доходяги.

Федор пожал плечами.

– Поверишь, не отличишь, где живая, а где кукла! Помнишь того чувака, который мордовал девушек и выкладывал фотки в инете? Мне кажется, я понял, что он чувствовал. Он тоже был творец! ^[7]

– А чем я… – начал было Федор, но Иван перебил:

– Посмотришь на него и скажешь, дьявол или нет. Ты сможешь, я в тебя верю.

– Я не верю в дьявола, – скучно заметил Федор. – Это вы, художники…

– Вот и прекрасно, – обрадовался Иван. – Мне нужен твой трезвый глаз.

Насчет трезвого глаза он был прав – даже на расстоянии от Ивана слышался душок вчерашнего сабантуя.

– Кто он такой? Откуда взялся? Местный?

– Нет! В том-то и дело! Никто ни хрена о нем не знает! Выполз из преисподней, не иначе. Почти три года назад появился у мэра с альбомом своих работ, уболтал дать деньги и помещение. Ты нашего Тканко знаешь, у него зимой снегу не выпросишь, а тут нате вам пожалуйста! Деньги и помещение молодежного театра, обещанное детской музыкальной школе. Зато первая восковая кукла – мэр в образе римского сенатора, в тоге, с венком на голове. И морда зверская, все нутро сверху. Это коррупция или не коррупция, я тебя спрашиваю? Или даже взятка должностному лицу? А?

– Узнать хоть можно?

– Там есть табличка.

– Как его зовут?

– Ростислав Мирона.

– Старый? Молодой?

– Лет пятьдесят. Здоровый, хмурый, бородища до колен, ручищи – во! Не смотрит, а зыркает. Я искал ракурс, так он, не поверишь, все время дышал за спиной. Он их ревнует, особенно баб! Сидит, лепит, в подвале у него мастерская, живет на хлебе и воде. Водка, правда, приличная. Творить под кайфом самое то. Сегодня в музее выходной, он сидит в подвале, лепит. Демоны фантазии, Федя, следуют за настоящим художником. Жаль, не позволяет себя фотографировать, скромный очень. Нелюдим. Ну ничего, я его уломаю.

Федор только вздохнул…

Они заглянули в ближайший магазин. Иван загрузил в пакет всякой снеди, бутылку «Абсолюта», и они отправились на смотрины.

…Действительно, здоровенный нечесаный мужик, взгляд звероватый. Стал на пороге, молчал, зыркал. Босой, в мятой рубахе до колен и старых джинсах. Федор заметил крошки хлеба в бороде. Видимо, они прервали завтрак.

– Ростик, привет! – Иван протянул хозяину пакет. – Мы не вовремя? Я хочу походить, посмотреть, не против? Мы с тобой обсуждали. Надо прикинуть, девочка придет через пару часов. А пока можем посидеть. Вот, философа привел, друг детства. Федор Алексеев. Федя, а это художник и скульптор Ростислав Мирона, гордость нашего города. Прошу любить и жаловать.

Федору показалось, что бесшабашный, никогда не теряющийся Иван слегка побаивается Мирону. Он протянул руку и улыбнулся. Почувствовал грубую сильную ладонь мастера, сказал:

– Много слышал о вас. Очень приятно. Алексеев. Федор Алексеев.

Мирона пристально рассматривал Федора и молчал. Но руки не отнимал. Иван кашлянул, Мирона словно опомнился. Посторонился и пошел вперед. Они за ним.

Кабинет мастера – громко сказано! Крошечная комнатушка без окон, топчан, прикрытый пледом, старое театральное кресло и небольшой столик с тарелкой с недоеденным бутербродом и чашкой с бурым остывшим чаем. Федор обратил внимание на старинный кинжал с наколотым на острие куском хлеба. Справа от стола втиснулась небольшая газовая плитка, на тумбочке рядом стоял электрочайник. Иван принялся разгружать пакет. По комнатушке поплыл запах копченого мяса и свежего хлеба. Мирона все так же молча достал из тумбочки щербатые тарелки, вилки и чашки. Иван разлил водку в чашки. Федор не посмел отказаться, не желая обидеть Мирону. Скульптор вызывал у него любопытство и, пожалуй, робость. Он все время ловил на себе его пристальный взгляд, отчего чувствовал себя неуютно. Федор не стал ожидать следующей дозы и поднялся:

– С вашего позволения, я хотел бы взглянуть на экспонаты, можно?

– Конечно! – воскликнул Иван. – Иди, Федя! По коридору налево, а мы тут с Ростиком посидим, обсудим наши дела. Твое здоровье, Ростик! – Он чокнулся стаканами с Мироной, и они выпили. Рожа у Ивана стала красная, язык заплетался. – Мясца, хлебушка, давай, Ростик, – приговаривал Иван, сооружая громадный бутерброд.

«А как же сессия с девочкой?» – подумал Федор, с облегчением оставляя собрание.

Он без труда нашел выставочный зал, открыл стеклянную дверь и замер, пораженный. Ему показалось, он попал в праздничную пеструю карнавальную толпу! Куклы смотрели на него, и у каждой было свое выражение лица. Женщины, мужчины…

Бывшее здание дворянского собрания, потом ряда советских учреждений, потом драматического театра, потом молодежного. Почти двухвековая история. Главный режиссер театра, Виталий Вербицкий, приятель Федора, жаловался, что у него мороз по коже от метровых стен и подвалов, там полно призраков, которые скрипят полами и воют. Молодежный четыре года назад переехал в новое современное здание, бетонную стекляшку, и по поводу переезда было устроено новоселье. Федор присутствовал. Вербицкий перебрал и пугал присутствующих страшилками про старый дом, даже крестился и сплевывал через левое плечо, а также показывал, как воет привидение…

Зал был разделен на три части двумя рядами колонн из черного мрамора с белыми прожилками, с богатой позолоченной лепниной у основания и наверху, а также на потолке: венки, гирлянды, цветы. Люстра с сотней электрических свечей, скорее для красоты, чем для пользы, воску нужны определенные температура и освещение. Стены были затянуты черной плотной тканью, отчего зал напоминал шкатулку или футляр, где хранятся драгоценные реликвии. По стенам вдавлены ниши, где когда-то стояли банкетки и кресла. Теперь там, отделенные бархатными канатами, стояли восковые куклы.

Федор переходил от одной фигуры к другой, и время от времени оглядывался – ему чудились движение и шорох за спиной, между лопатками стало жарко. Он сразу узнал мэра… Тот восседал в первых рядах, Федор наткнулся на него лоб в лоб. Действительно, как и сказал Иван, рожа самая зверская и подозрительный взгляд исподлобья. Вся суть личности, прав Иван. В золотом венке на лысой блестящей голове, с багровым лицом любителя пожрать и выпить, с поднятой рукой триумфатора, в красной с золотом тоге. Живой. Федор оглянулся и невольно сглотнул. Табличка гласила: «Император». Он усмехнулся и перешел к следующей кукле. «Балерина». Тощее жилистое существо с прямой спиной, похожее на богомола в розовой балетной пачке. Несуразное из-за слишком больших глаз, длинного носа и крупного рта лицо. Тоже местная знаменитость… Радикально черные волосы перехвачены бархатной лентой в тон. Гротеск, карикатура, насмешка, но подмечено верно. Федор рассмеялся невольно – он был знаком с оригиналом. Стелла Гавриловна по кличке Корда! Конечно! Директриса школы бальных танцев «Конкордия», балерина в прошлом. Интереснейшая личность, они сразу понравились друг дружке…