Бюро проверки - Александр Архангельский Страница 10
Бюро проверки - Александр Архангельский читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
— Угощайтесь.
Я смутился:
— Да я просто так спросил. Я некурящий.
Максуд отвлёкся от своих драгоценных ботинок и улыбнулся — широко, вольготно, как улыбается восточный человек из богатой и знатной семьи.
— И я сижу и думаю: что бы такое сказать? Вас, кажись, Алексеем зовут?
Несмотря на восточное имя, говорил он чисто, без акцента, только чуть растягивал слова.
Я подтвердил:
— Алексеем.
Бородатый чиркнул спичкой, затянулся, и я с неприязнью отметил, что и он, подобно Сумалею, проминает шуршащий табак, дует в гильзу и небрежным жестом сплющивает посередине. Он отступил от книжных полок, огляделся и с ответной ревностью спросил:
— Вы что, с Сумалеем вась-вась?
Вопрос мне показался наглым; я вспыхнул:
— А что вы называете «вась-вась»?
Никита аккуратно сдал назад и сказал примирительным тоном:
— Я что, я ничего. Просто вижу, телефон накрыт подушкой. Значит, вы с ним говорили.
Я ответил вежливо, хотя и с некоторым вызовом:
— Он мой профессор.
— О! — с театральной эмфазой воскликнул Никита. — Ништяк! Ты что же, прямо вот так, с философского? Ну, ты Спиноза! А мы, извини, технари.
Слово за слово; оказалось, что Максуд и Никита — сокурсники, учились когда-то в МИФИ, а сейчас работают в мюонной лаборатории на Кировской, для души лабают рок и переводят книги эзотериков. Каких? Ну какие бывают эзотерики? Немецких, разумеется. Каких ещё? Для чего переводят? Странный какой-то вопрос. Для себя, для друзей. Машинка Эрика берёт четыре копии — и этого достаточно… Когда переводили Э́волу… ты, может, и Рене Генона не читал?! ну даёшь! — упёрлись в непонятные места. Стали искать консультанта. Нашли. Михаил Миронович сечёт и в этом.
Я снова был сражён всеядностью Учителя; не было гуманитарной области, в которой он не разбирался досконально.
Сумалей вернулся в кабинет с огромной медно-красной джезвой в тёмных картинных потёках.
— Что, друзья? Перезнакомились? И славно. Прошу! Вы, Максуд, располагайтесь в кресле, Алексей, вам доверяю сесть за мой рабочий стол, — я покраснел от удовольствия, — вы, Никита, сядете на место Ноговицына, а я, как древний пластический грек, возлежу.
Завязался бессюжетный разговор — сразу обо всём и ни о чём конкретно. О фильме «Апокалипсис», который показали на Московском кинофестивале («вот ведь, а я пропустил»), о внезапной смерти югославского вождя, о мистической эстетике нацизма и о новой моде на индусов и астралы, о парапсихологии и тайных дарованиях целительницы Джуны, об известных лекциях учёного-уфолога Владимира Ажа́жи (или Ажажи́, никто не знал, как ставить правильное ударение). Я им рассказал смешную байку — про ночных калмыцких пастухов, которые сидят в палатках, пьют чифир и бесконечно напевают: сымбыртыр пилять корабыр иоп твою мать; разгорелся смутный спор о неизбежном возвращении язычества… Сумалей следил за разговором, бегая глазами влево-вправо, как кот на старых деревенских ходиках. Вдруг словно что-то вспомнил, хлопнул по лбу и воскликнул, не дослушав тощего Никиту:
— Ах, я старый обезьян! Никита! Я сообразил! Вы же, этсамое, кинолюбитель! Давайте колитесь: Лени в вашей фильмотеке есть?
— Ленин? Какой Ленин? — ушёл в несознанку Никита.
— Не прикидывайтесь, вам не идёт, — заиграл желваками Учитель.
Молчание. Скрипят вращающиеся жернова. Никита осторожно, отсчитывая каждое слово, как продавец отсчитывает сдачу, произнёс:
— Михаил Миронович, но за неё…
— Спокойствие, Никита Вельевич! Только спокойствие. Я про вполне невинную «Олимпию», я же не прошу вас о «Триумфе воли»! Я из ума пока не выжил. Понимаю, на каком мы свете.
— Ну, можно поискать, — скривился Никита.
— Ноговицыну дадите посмотреть? Имеются причины. Я ручаюсь.
Слово «ручаюсь» он выделил голосом.
— А какая у тебя система? — спросил у меня бородатый, чем поверг в замешательство.
— То есть? Что значит система? Извините, но я в технике не копенгаген.
— Видёшник у тебя какой?
— Никакого. У меня нет видёшника.
— Как же ты, прости меня, живёшь? — изумился Никита.
— Уж такой я отсталый, — огрызнулся я.
— Ладно, что-нибудь придумаем, диктуй свой телефон, — ответил Никита смиренно; в присутствии Учителя творится благорастворение возду́хов, волки сретаются с овцами, а грозно рыкнуть может Михаил Мироныч, но только не его ученики.
Мы возобновили клочковатый разговор.
Без четверти пять я откланялся. Я хотел прийти заранее, купить цветы и спрятаться за безразмерной сталинской колонной. Муся с одинаковым презрением относилась к опозданиям — и к спешке; она всегда являлась вовремя, секунда в секунду, и по ней можно было сверять часы. Никаких вращающихся хронотопов, ускорившегося времени и прочей философской зауми; любимым Мусиным присловьем была ирландская пословица — «Бог создал время, и создал его достаточно». В шестнадцать часов пятьдесят девять минут она бойцовским толчком распахнёт бронебойную дверь, оглянется по сторонам. Я зайду со спины, обниму, выставлю букет с подмосковными розами, похожими на мелкие кудряшки, Муся вздрогнет, развернётся и влажно поцелует в губы. «Мой, мой, мой, задушу, никому не отдам!» Слишком бурно, слишком киношно, слишком мещански; это мне как раз и нравилось — что слишком. Без гуманитарного отставленного пальчика, что вы, что вы, как можно, а как же священное чувство дистанции?
Но ещё на дальних подступах к метро я заметил возбуждённую компанию спортивных юношей. От слова веяло тридцатыми годами, сатиновыми чёрными трусами, физкультурным по́том, героическим парадом. Нейлоновые майки сеточкой, без рукавов; выпирают перекачанные мускулы, мышцы опутаны толстыми венами. Пустые светлые глаза. Яркое солнце, серые стены, белые майки, сахарные милиционеры на каждом углу… А между юношами — кокетливая девушка. Болтает с развязным блондином актёрского вида. И блондин ей отвечает молодым, незагустевшим басом. Бу-бу-бу, бу-бу-бу.
Я оторопел. Почему она сказала мне прийти попозже? Почему не захотела познакомить? Это что ещё за фокусы такие? Я змейкой скользнул за колонну; было слишком далеко, доносились лишь отдельные слова: Самаранч… китайцы… Лужники… Битца… лошадки… ватерполо… Я начал себя успокаивать: всё в порядке, она же пловчиха, не с тобой же ей о спорте разговаривать. Стал осторожно приближаться, тенью скользя от колонны к колонне. Подобрался вплотную, сделал охотничью стойку, прислушался — и настроение совсем упало.
— Народ, — приказала Муся чужим притворным голосом, — ну давайте, валите отсюда.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии