Ошибки прошлого, или Тайна пропавшего ребенка - Диана Чемберлен Страница 10

Кики слушала его до тех пор, пока, как ей показалось, он не выговорился, с удовольствием принимая его комплименты и смущаясь намеков на свою наивность.

– Ты прав, – сказала она. – Я мало что знаю, к примеру, о Вьетнаме, за исключением того, что с ним было связано много протестных выступлений. И что вернувшиеся оттуда молодые парни остались инвалидами. Так же, как Марти. Что за лекарства он принимает?

Откинувшись на спину, Тим пристально смотрел в потолок.

– Ты подслушивала наш разговор? – спросил он.

– Отчасти.

– Он параноик. В каждом звуке ему слышится нечто угрожающее. И он не слишком верит людям. Если бы ты знала его прежде, он понравился бы тебе. Я забочусь о нем. Я просто рад, что он вернулся живым. Очень многие не вернулись. И он по-прежнему умен. Умнее моей сестры и меня.

– У тебя есть сестра? Она тоже живет здесь?

– Нет, – произнес он таким тоном, что она поняла, что затронула запретную тему.

Сев на кровати, она подогнула колени под одеялом и стала рассматривать освещенный тусклым светом ворох хлама, которым была усыпана его комната. Ей пришлось признаться себе: она крутила любовь с неряхой. Кики в голову пришла одна мысль: она придумала, как вернуть на его лицо улыбку.

– Я могла бы прибраться у тебя дома, – сказала она. – Я все великолепно устрою.

– Ни в коем случае, – сказал он.

– Я с удовольствием сделаю это. Прошу тебя, позволь мне. – Это было самое малое, что она могла бы сделать для того, кто, по всей вероятности, подарил ей пять тысяч долларов.

Он провел пальцами по ее обнаженной спине.

– Ты собираешься весной поступать в университет? – спросил он.

– Обязательно.

– Тогда этот дом – твой, – сказал он. – Делай с ним все, что захочешь. Только… не приближайся к комнате Марти.

– Я не собираюсь попадаться на глаза Марти, – сказала она.

– Хорошая мысль, – поддержал ее Тим.

– Ты сегодня идешь на занятия?

– Мне нужно кое-что напечатать, – ответил он. – Но нет никакой надобности…

– Я начну прямо здесь и прямо сейчас, – прервала она его. – Ты не возражаешь, если я наведу порядок в твоем шкафу и комоде?

Тим засмеялся и, протянув руку, погладил ее грудь под простыней. – Ты уже постаралась привести меня в порядок, – сказал он, и она не сразу поняла, что он имеет в виду.

Кики легонько толкнула его.

– Ты будешь работать, а я наведу порядок, – сказала она.

Вскочив с кровати, Тим натянул джинсы. Кики сделала то же самое, стоя рядом с ним и чувствуя, что он не отрывает глаз от ее тела. Подняв глаза, она увидела, что он улыбается.

– Не знаю, смогу ли я просто сидеть здесь, пока ты, такая маленькая, как кнопка, будешь кружить по моей комнате, словно рабыня.

– Ты будешь не просто сидеть – ты будешь работать. – Включив верхний свет, она взяла его за руку и подвела к письменному столу. – И мне нравится заниматься подобными делами. Честно. Когда меня забрали из одного дома, где я жила, моя приемная мать сказала социальному работнику, что ей очень не хватает меня, поскольку я за всеми убирала.

– Мне бы не хватало не только этого, – сказал Тим, садясь за стол.

Она наклонилась и поцеловала его в макушку. Было трудно поверить в то, что приблизительно сутки назад она думала, что их отношения закончены. Теперь Кики успокоилась, думая, что они всегда будут вместе. Она надеялась, что их ждет именно это: долгие годы совместной жизни.

Она начала с его одежды, бросая в переполненную корзину грязные вещи и развешивая и складывая все остальное. Потом занялась книжными полками, где как попало были сложены стопки бумаг и блокнотов. Тим печатал, сидя за столом. Он был отличным наборщиком, и она трудилась под щелканье клавиш, по которым бегали его пальцы.

Приблизительно через час он отодвинулся от стола и посмотрел на нее. Кики, скрестив ноги, сидела на полу в окружении стопок книг и бумаг. На одну из стопок она оперлась рукой.

– Здесь есть вещи, с которыми я не знаю, как поступить, – сказала она. – А это что? – она держала в руке пачку скрепленных вместе бумаг. На первой странице был карандашный рисунок, изображавший человека с головой, лежащей на плахе, рядом с ним стоял палач с поднятым топором, готовым опуститься на несчастного. От этой картинки у нее по спине побежали мурашки. Наверху большими печатными буквами было написано ОСКП.

– Что означает ОСКП? – спросила она.

Тим посмотрел на пачку бумаг в ее руке. Он долго не cводил c нее глаз, словно пытаясь вспомнить, где видел ее прежде. Потом их глаза встретились.

– Если я тебе кое-что расскажу, может ли это остаться между нами? – спросил он.

– Тим, – сказала она, словно не веря, что он способен задать ей такой вопрос. – Конечно, – ответила она. – С учетом всего того, о чем я рассказала тебе.

Казалось, он все еще сомневается. Потом Тим встал и протянул ей руку. Она поднялась с пола и вместе с ним вышла из комнаты в коридор, а потом вошла в огромную спальню, которая, как она полагала, принадлежала его родителям. Было приятно находиться в комнате, которую еще не захламил его брат. Огромная кровать была с пологом на четырех столбиках, а на полу лежал персидский ковер в красных и бежевых тонах, доходивший почти до стены.

Присев на край кровати, Тим взял в руки одну из фотографий, стоявших на ночном столике с мраморной столешницей. Она села рядом, и он обнял ее, держа фотографию на коленях. На ней было три подростка – двое юношей и девочка, радостно улыбавшиеся в камеру. В мальчике слева она узнала Тима. Его светлые кудри были длинными и растрепанными, а улыбка была совсем не такой, как теперь. Более открытой. Не такой усталой от времени и обстоятельств.

– Это ты, – сказала Кики.

– Верно. – Тим показал на юношу справа: – А это Марти.

Юный улыбающийся Марти был аккуратно подстрижен, красивое лицо с жесткой линией губ делало его похожим на солдата.

– Ой, я бы не узнала его.

– Здесь ему только что исполнилось восемнадцать, – сказал Тим. – Неделю спустя он вышел в море. Энди… – Тим ткнул пальцем в девушку, стоявшую между ними, – и мне было тогда пятнадцать лет.

– Она твоя… это твоя сестра? – спросила Кики.

В первый раз после того, как она спросила его о том, что такое ОСКП, Тим улыбнулся.

– Мы двойняшки, – сказал он, слегка поглаживая стекло в том месте, где на фотографии была Энди. В его голосе чувствовалось волнение от любви к сестре. – Именно здесь в дело вступает ОСКП.

– Не понимаю, – сказала она.

Тим тяжело вздохнул.

– Около двух лет назад Энди была арестована по обвинению в убийстве.

У Кики перехватило дыхание.