Вирус лжи - Алла Полянская Страница 10

Адвокат четко знал, что Анна Валентиновна — просто тетка средних лет, провинциальный юрист, и вообще старая и толстая, и был очень уверен в себе. И проиграл, причем проиграл вчистую, и Анна Валентиновна, в присущей ей милой манере, утешила его: ну что вы, деточка, не надо так расстраиваться, еще научитесь! Генка с Олегом тогда долго смеялись, вспоминая ошеломленное лицо «деточки», но Анна Валентиновна оказалась им очень ко двору, потому что не было в ней ни капли той самой корпоративной культуры, зато имелись знания, и не только юриспруденции, но и вообще жизни в целом, а жизненный опыт — тоже не кот начихал. Порой случались спорные ситуации, и тогда Анна Валентиновна могла дать очень ценный совет, потому что смотрела на вещи под каким-то очень своеобразным углом и часто видела то, о чем они с Олегом и помыслить не могли, и всегда в итоге оказывалась права.

— Ваш кофе, Геннадий Михайлович.

Не открывая глаз, Генка потянулся к ароматно пахнущей чашке. Вот сейчас выпьет кофе, переговорит с юристом и поедет домой. По дороге к Олегу заглянет, и тогда уж…

— Спасибо, Маша.

Он отхлебнул кофе и счастливо вздохнул. Кофе Генка пил много в отличие от Олега, который не пил его совсем. Они с Анной Валентиновной дегустировали многочисленные соки и сладкие напитки, смешивали, снова дегустировали, пытаясь найти формулу Идеального Напитка, и в этой игре Генке было не место, сладких напитков он не пил совсем.

— Анна Валентиновна сейчас придет.

Генка кивнул и открыл глаза. Маша стояла у его стола, и он потянулся за очками, чтобы мир снова обрел четкость, и Маша тоже. Ну, вот, все на месте, и Маша все такая же обалденная, как бриллиант, отсвечивающий идеальными гранями, и все такая же бесстрастная и холодная. Робот, а не помощница.

— Добрый день, Геннадий Михайлович.

Анна Валентиновна вплыла в кабинет, и Генка невольно улыбнулся — его симпатия к этой женщине была всегда неизменной.

— Присаживайтесь, Анна Валентиновна. Кофе?

Он знал, что женщина откажется, но протокол должен быть соблюден, иначе невежливо. И Анна Валентиновна тоже понимала, что кофе ей предложен только протокола ради, но если бы кофе не был предложен, она бы удивилась.

— Нет, спасибо. Как там наш Олег Владимирович?

— Паршиво. Он всегда тяжело переносит грипп, а в этот раз, похоже, сам себя превзошел.

— Полно этой дряни, сама постоянно боюсь зацепить.

— В том-то и дело. — Генка вздохнул. — Но там с ним врач постоянно, так что мы не дадим ему спокойно умереть.

Анна Валентиновна согласно кивнула. Она всегда все правильно понимала, никогда ничему не удивлялась, и Генке было уютно в ее присутствии. Ей он мог рассказать о делах, совершенно не беспокоясь о том, как он при этом выглядит в ее глазах, и иногда думал, что Анна Валентиновна запросто могла бы работать психологом. Есть такие люди, располагающие к доверию сразу же, интуитивно чувствующие собеседника, умеющие каким-то непостижимым образом сразу увидеть и понять суть вещей, и Анна Валентиновна была из таких людей. По крайней мере, с Генкой она всегда была такой.

— Анна Валентиновна, мне очень нужен ваш совет.

— Слушаю вас, Геннадий Михайлович. — Анна Валентиновна удобно устроилась в кресле. — Что вас тревожит?

— Возник вопрос о недвижимости.

Когда Генка с Олегом два с половиной года назад организовали фирму и искали офис, идею аренды отмели сразу. Подсчитав, во сколько обойдется ежемесячная плата за помещение, они сочли это мертвыми активами и решили офис покупать. Гришка Макаров, работающий тогда в одном из банков, помог им получить шесть комнат в одном из бывших общежитий — завод разорился и распродавал имущество. По сравнению с обычными ценами на рынке цена за эти комнаты оказалась бросовой, но и она молодым предпринимателям была непосильной. В результате они оба продали свои квартиры, Олег переехал к матери, которая уже тогда начала болеть, а Генка стал жить на даче Макаровых, на Острове, — благо дом большую часть времени пустовал.

— А вопрос какого рода? — Анна Валентиновна знала историю приобретения офиса. — Насколько я помню, все документы на право собственности оформлены правильно.

— Бывшие жильцы общежития подают в суд на признание продажи здания недействительной. — Генка вздохнул. — Я не разбираюсь в этих тонкостях, Анна Валентиновна, но я бы хотел знать, что происходит и чем нам это грозит.

Две из шести комнат они с Олегом тут же сдали в аренду, и теперь там располагался небольшой салон красоты, что было очень удобно, если у девчонок, работающих у них, возникала необходимость в такого рода услугах. Оставшиеся четыре комнаты занимали они — две переоборудовали под свои кабинеты и приемную для Маши, а в двух других трудились трое девчонок и Петя Кротов, программист. Для юриста получился крохотный узкий кабинет с окном, но Анна Валентиновна не жаловалась. И пока они держались на плаву и даже купили новое оборудование, но прибыль была еще не такая, чтобы купить другой офис, а уж тем более — жилье.

— Я просто думаю о том, что, если будет суд, помещение могут арестовать, и все это затянется на годы, а если истцы выиграют, то…

— Я поняла, — кивнула Анна Валентиновна. — Я выясню это.

— И если иск готовится…

— То это совершенно не значит, что он будет удовлетворен. — Анна Валентиновна ободряюще улыбнулась Генке. — Я видела ваши правоустанавливающие документы, как и документы предыдущего собственника. Здание было продано некой фирме. И уже она распродавала и сдавала в аренду площади. И признать недействительной вашу сделку можно только через признание недействительной сделки с вашим продавцом, а это разорившееся предприятие по производству чего-то ненужного, еще советское. Конечно, дирекция нагрела руки на этой продаже, тут уж как водится, и жильцов выселили явно по беспределу, но чтобы разобраться в этих хитросплетениях, нужно и время, и документы, а те документы, что есть, не противоречат закону.

— Может, нам лучше все это продать и купить что-то другое, чтоб от греха подальше?

— Я выясню все завтра же, Геннадий Михайлович, и тогда будем думать, как поступить. Пока не стоит делать никаких резких движений.

Генка задумчиво кивнул — конечно, Анна Валентиновна права, чего заранее себя накручивать.

Вошла Маша — забрать чашку и опустевшее блюдце, и Генка с тоской подумал о том, что ему тащиться через весь город в дачный поселок, где большая часть домов пустует, и ночь будет темной и густой, как сливовое варенье Гришкиной матери.

Ожил телефон, звонила Наташа. Генка схватил трубку — Наташа просто так беспокоить не будет. Видимо, что-то нужно привезти либо с Олегом совсем плохо.

— Гена, ты можешь сейчас к нам приехать?

— Могу. — Генкино сердце сжалось. — Что случилось, Наташа?

— Здесь, похоже, снова кого-то убили, — ее голос дрожал. — В коридоре что-то жуткое происходит…