На рандеву с тенью - Татьяна Степанова Страница 10

День следующий Катя потратила на консультации с начальством и оформление новой, на этот раз многодневной командировки в Спас-Испольск. О находке в «штольне» в главке уже было известно. На место (кстати, по настоянию Кати — она сразу же решила перевести все дальнейшие события в официальное русло, представившись в который уж раз и предъявив спелеологам служебное удостоверение) была срочно вызвана опергруппа из Спас-Испольского ОВД. Правда, в составе ее приехали только двое — местный участковый и оперуполномоченный Кероян.

Но Кероян, едва увидев измазанные глиной и еще чем-то бурым остатки рубашки, тут же объявил, что он изымает вещдок и направляет его на экспертизу. Проведенные в тот же вечер исследования выявили на ткани следы крови первой группы. Проверка данных в местной поликлинике подтвердила, что у Славина как раз и была кровь первой группы.

— Да, странный случай, — задумчиво заметил начальник пресс-центра, выслушав пылкий Катин рассказ. — И ничего хорошего я от него в дальнейшем не жду. Ребята мертвы, это уже вне всякого сомнения. Вот только что с ними стряслось? Ты на месте была — на что похожи эти Съяны?

Катя пожала плечами.

— На нору, которую вырыл гигантский крот. Но это лишь один из многих входов, ведущих туда, вниз.

Она вспомнила, как Алина Гордеева (они наконец-то пообщались с начальником спелеологической экспедиции прямо там, у входа в «штольню», и встреча эта, надо сказать, произвела на Катю двоякое впечатление), перемазанная глиной с ног до головы, уставшая, на ее наивный корреспондентский вопрос: «На что похожи Съяны?» — пробормотала, чертыхаясь, что-то насчет «паутины». Мол, там, внизу под нами, представьте себе паутину ходов, штолен, провалов, шахт, камер, тупиков и пещер. Настоящий лабиринт на нескольких уровнях, местами уходящий глубоко в недра, а местами поднимающийся к поверхности.

— Четверть века работаю в Подмосковье, вроде все тут как свои пять пальцев знаю, а про эти каменоломни почти ничего раньше не слышал, — начальник пресс-центра хмурился. — Подземелье это, слава богу, никогда особых хлопот не доставляло. Это не красковские карьеры, где каждое лето — утопленник, не шатурские болота-торфяники, что каждый год горят. И вот поди ж ты — и Спас-Испольск в экстремальный список теперь попал... Значит, снова хочешь туда поехать?

— Если поисковые мероприятия дадут хоть какой-нибудь положительной результат, хороший материал получится. Милиция в катакомбах, насколько мне известно, пока еще расследований не вела. — Катя невесело усмехнулась.

— Завтра думаешь туда поехать?

— Да, с утра пораньше, первым же автобусом, прямо до лодочной станции с пересадкой. Теперь там активизировали поисковые мероприятия — прочесывание местности, ну и остальное. Ведь если предположить, что найдены действительно фрагменты одежды Славина, то... Это ведь в полутора километрах от того места, где они оставили машину!

— Приезжай лучше к половине восьмого сюда, в главк, — сказал начальник пресс-центра и поднял трубку телефона. — Я сейчас с управлением розыска свяжусь. Узнаю, кто у них завтра туда собирается. Они и эксперта с Варшавки берут.

— А Колосов Никита Михайлович туда не собирался? — осторожно осведомилась Катя.

— Нет, по-моему. Он по тройному убийству в Балашихе работает, ты же его знаешь — он выезжает только на убийства, причем на такие, как говорится, высшей категории. А здесь еще бабушка надвое сказала. Скорее всего это все же несчастный случай. Правда, эта вещь со следами крови...

Катя вспомнила клетчатую тряпку в руках Гордеевой. Как они на том картофельном поле смотрели друг на друга! Как было тихо кругом. Какой непроницаемой, зловеще-молчаливой была опушка леса. Каким холодом веяло из «штольни», этой мрачной темной норы у них под ногами.

— Эти спелеологи... Они не говорили, где именно они обнаружили улику? — помолчав, спросил начальник пресс-центра.

— Сказали, что в течение двух с половиной недель осматривали Большой провал и ведущие от него в глубь подземелья ходы. Не обнаружили никаких следов, указывающих на пребывание там ребят. Начали топографическую съемку местности, разбив каждый подземный сектор на участки. Гордеева... — Тут Катя слегка запнулась — Ох и необычный у этих спелов начальник! Сказала: поиск крайне затруднен. Там целый лабиринт. В то утро они как раз проверяли один из маршрутов, под номером пятнадцать. В одном месте попали в осыпь, пришлось свернуть в боковой ход. Одна из спасательниц подвернула ногу. Они сделали привал в какой-то небольшой пещере, начали оказывать ей помощь. Там Швед и обнаружил окровавленные остатки рубашки.

— Кто это Швед?

— Их проводник по Съянам. Местный. Больше пока о нем никакой информацией не располагаю.

— А ты говоришь — эти спелеологи все сплошь женщины? И начальник у них тоже женщина?

Катя вспомнила, что ей вчера наскоро и чисто официально рассказала Гордеева.

— Они все из Питера, студентки и аспирантки Горного института. Все уже по несколько лет занимаются в институтском спелеологическом клубе. Гордеева — кандидат математических наук, доцент, преподает там же. Мастер спорта. Несколько лет возглавляет женское отделение клуба. Она пояснила, что они решили отделиться от мужской секции — из-за разницы в нагрузках, в степенях сложности.

Опыт работы под землей у них солидный, особенно в Саблинских катакомбах, что под Питером. Они туда несколько лет подряд на полевые сезоны выезжали. По словам Гордеевой, у каждого типа спелеологии есть своя жесткая специфика. Они основательно изучали специфику Саблинских катакомб, а это совсем не то, что специфика карстовых пещер, например крымских. Думаю, именно поэтому их и нанял для поисков отец пропавшей Веры Островских.