Третье рождение Феникса - Наталья Солнцева Страница 10

- Да, конечно, - против воли вырвалось у Герца. - С удовольствием.

Тамара Ивановна потерла руки - начало положено, и какое начало! Окрыленная, она набрала следующий номер, майора Морозова, который симпатизировал Ольге. Майор был разведен, и это делало его желанным гостем во многих домах Кострова.

Морозов согласился без лишних уговоров. Он выслушал Зорину и по-военному четко ответил, что будет непременно.

- Может, задержусь на службе, - извиняющимся тоном добавил он. - Опоздаю немного, но все равно приду.

Следующим должен был быть двоюродный брат Ольги - Сергей Вершинин, молодой офицер-связист, недавно прибывший к месту службы. Сергей, как и Ольга, родился в Кострове; здесь, через улицу, жили их родители, и, выучившись, брат и сестра вернулись в родной городок. Через Ольгу Вершинин познакомился с Марией Симанской и сразу в нее влюбился, несмотря на разницу в возрасте. Ей было почти двадцать девять, ему - едва исполнилось двадцать два года.

Этот факт сделал более раннее знакомство невозможным - когда Маша окончила школу и поступила в Псковский институт культуры, Сережа перешел в четвертый класс. Потом она вернулась, а он через пару лет стал курсантом военного училища связи. Так, живя в одном маленьком городе, они до сей поры не встречались. Увидев Машу Симанскую в гостях у сестры, Вершинин потерял голову. Он был молод, хорош собой, и несколько костровских девушек писали ему письма, пока он учился. На одной из них Сергей даже собирался жениться, но знакомство с Машей оказалось для него роковым.

Тамара Ивановна не сомневалась, что Вершинин охотно примет приглашение. Она не ошиблась.

Сергей выслушал ее и пообещал прийти: он отлично знал, что у Зориной раз-два в месяц собирается по вечерам интересная компания и там изредка бывает Маша.

После Сергея Тамара Ивановна позвонила госпоже Симанской.

- Машенька, - подавляя волну неприязни, проворковала она. - Что-то меня тоска одолела. Развлечься хочу! Приходите сегодня вечером к семи часам, как всегда. Получится?

Симанская помолчала, обдумывая предложение. Долгие зимние вечера, когда за окнами метет снег, за печной заслонкой гудит пламя, а на душе кошки скребут, изрядно ей надоели. Мария Варламовна жила вдвоем с матерью в добротном деревянном доме, построенном покойным отцом. У нее были все условия для удачного замужества - жилье, приятная работа, красивая внешность, женихи, да и возраст подоспел, а она - ни в какую. Засела в ее сердце какая-то заноза - и не давала ей покоя. Знай Маша, что собой представляет эта заноза, давно бы выдернула ее с корнем. Увы! Сколько ни думала, сколько себя ни пытала - ничего. Мужчины ей нравились, она с удовольствием проводила с ними время, кокетничала и даже вступала в любовную, интимную связь… но как-то отстраненно, без души. А без души можно быть любовниками, но никак не супругами. Это Маша понимала так ясно, что у нее не возникало соблазна стать наконец замужней дамой. Оттого она и меняла кавалеров, чтобы никому не давать напрасной надежды. Оттого и была то холодна, то капризно-упряма, то зажигала своей пылкостью, то повергала в отчаяние своим равнодушием. Но одно несомненно - что-то в ней привлекало мужчин, причем самых разных возрастов, разных взглядов, разного общественного положения. Словно от нее исходила какая-то необъяснимая власть над ними… которой никто понять не мог, в том числе и она сама.

- Так вы придете, Машенька? - настаивала Зорина.

Мария Симанская должна была стать звездой сегодняшнего вечера, изюминкой, гвоздем программы. Она не могла отказаться. И она не отказалась.

Иногда неведомая сила влечет человека, и ни избежать ее, ни уклониться от ее зова невозможно. Невинные шалости оборачиваются невероятными последствиями, а веселые развлечения венчает трагический финал. Такова многоликая, непостижимая Жизнь… и обличья ее меняются, подобно дню и ночи.

- Хорошо, я приду, - ответила госпожа Симанская. - Если можно, не одна.

- Ну, разумеется, разумеется, моя дорогая! - чуть не подпрыгнула от восторга Тамара Ивановна. - Какие церемонии?! Берите с собой кого хотите! «Приятный баритон»? - хихикнула она. - Великолепно! Просто замечательно! Покажите же нам наконец вашего таинственного рыцаря!

Зорина ликовала. Вечер обещает быть потрясающим, даже лучше, чем она предполагала. Итак, остался неприглашенным еще один гость… Она немного подумала и решительно набрала служебный номер Андрея Чернышева. Гулять, так гулять!

* * *

Москва

После разговора с сыщиком Тарасу Михалину захотелось выпить. Вообще-то он не баловался спиртными напитками - сначала это мешало спортивной карьере, а потом он привык к трезвому образу жизни. Правда, в частном бизнесе всевозможные презентации, банкеты, фуршеты и прочие мероприятия требовали обильных возлияний, но Тарас приспособился. Он пил в меру, столько, сколько мог. Трех-четырех рюмок водки или коньяка ему вполне хватало. После смерти Мартова его потянуло к хмельному забытью.

- Что со мной? - спрашивал себя Тарас. - Неужели я малодушен? Почему я прибегаю к такому презренному способу, как алкогольное опянение? Я не справляюсь с ситуацией?

Самым нелепым было то, что прилюдно Михалин с возмущением отрицал свою причастность к убийству друга, тогда как втайне принимал на себя львиную долю вины. Ему казалось, будто бы он что-то просмотрел, не сумел чего-то предотвратить. Хотя чужая душа - потемки. Смысл этой избитой фразы только теперь начал доходить до Тараса.

- Разве ты был откровенен с сыщиком? - нашептывала господину Михалину совесть. - Ведь ты сам нанял его, чтобы он докопался до истины и отыскал убийцу. А разве ты с полной готовностью содействовал ему? Разве ты не скрыл от него нечто важное?

- Кое-что скрыл, - оправдывался Тарас. - Но не главное. Это не имеет отношения к убийству.

- Ты уверен? - не сдавалась совесть. - Не тебе решать, что имеет отношение к гибели Феликса, а что - нет. Ты обратился к профессионалу, пусть он и разбирается. Ты должен рассказать ему все.

- Я рассказал ему все, кроме…

После этих мыслей у господина Михалина появлялось желание выпить, и побольше. Он боролся с собой, с головой погружаясь в работу. Но как только появлялась свободная минутка, мучительные раздумья возвращались и терзали его с новой силой.

Чтобы отвлечься, Тарас позвонил своей любовнице. Их связь почти прекратилась, и уже пару месяцев они не встречались.

- Не хочешь пойти в баню? - без предисловий спросил он.

- В парную? - обрадовалась Анжела.

Ее отец был сирийцем, и Анжела унаследовала от него смуглый оттенок кожи, огромные глаза с длинными пушистыми ресницами, тонкие, выразительные черты лица. Она поражала своей по-южному броской, яркой красотой, но говорить с ней было сущим наказанием. Красавица была пуста, как тропический плод с выбранной мякотью.

Совсем недавно она вполне устраивала Тараса, и он называл ее настоящей женщиной - красивой, пустоголовой и легкомысленной, как бабочка. Господин Михалин считал, что женщина предназначена для постели, любовных утех, рождения и воспитания детей и поддержания уюта в доме. Ожидать от нее философских рассуждений, а тем паче заставлять ее зарабатывать деньги - глупо и бессмысленно. Женщин-интеллектуалок и бизнес-леди он недолюбливал, так же как и женщин-спортсменок. У него было несколько романов с гимнастками, и они оставили после себя привкус горечи и разочарования. Эти целеустремленные дамы с железными мышцами напрочь отбили у него охоту вступать с ними в любовную связь. Их секс походил на нечто среднее между прыжками на батуте и упражнениями на бревне. Ни то, ни другое не доставляло Тарасу удовольствия.