Красный замок - Кэрол Нелсон Дуглас Страница 10

– Это сумасшедшие люди. Они не на войне. Они не сражаются за свое племя. У них в крови огненная вода. Они же убивали своих скво? Нет смысла. Скво слишком ценные работники. Эти люди ранят и убивают без всякой причины. Не ради земли. Не для того, чтобы обратить в бегство белого человека, который поднимается десятками тысяч, подобно колосьям травы под копытами наших лошадей и буйволов. Те люди обезумели от огненной воды.

– Это правда, – разделила его мнение Ирен, – алкоголь сыграл свою роль в этой вакханалии.

Понятно, что слово «вакханалия» ничего не значило для Красного Томагавка.

– А ты что думаешь, Пинк? – наконец обратилась она ко мне.

Нелл была права: у Ирен имеется крайне раздражающая привычка рифмовать имя собеседника со стоящим перед ним словом ^[13].

Поразительно, как быстро я, Нелли Блай, приноровилась к роли скромной компаньонки и секретаря Ирен, Нелл Хаксли. Я и дальше буду ее играть, пока это мне на руку. Но как только я перестану извлекать пользу из своего положения, я им покажу «Нелл Хаксли»!

– Думаю, – начала я, – нам нужно лучше разобраться в том, что именно случилось в пещере в ту ночь.

Тут подоспела неожиданная поддержка четверти нашей компании.

– Невозможно выследить жертву, – рассудил Красный Томагавк, – не зная ее повадок. – Он посмотрел на Ирен; взгляд его был таким же спокойным и уверенным, как рука, держащая топор: – Она будет охотиться для вас, когда вы отправитесь на восток. – Вопрос индейца звучал как утверждение.

– Она будет охотиться со мной, – поправила его Ирен, – а также с рыжебородым мужчиной.

Индеец кивнул:

– Он сам по себе, подобно разведчику. Он человек города, но в душе его – прерия.

– У нас хватит места еще на одного, – заявила Ирен.

Красный Томагавк перевел взгляд на своего работодателя:

– У меня контракт, я остаюсь. Теперь я актер. Как и Сидящий Бык.

Сомневаюсь, что во время представления зрители понимали, что Красный Томагавк и Сидящий Бык – легендарный вождь племени сиу, тоже выступающий в шоу «Дикий Запад», – всего лишь актеры гастролирующей труппы, связанные контрактом.

Когда мы вернулись в отель, Ирен отшвырнула капор, словно это был терновый венец. Кончиками пальцев она пробежалась по волосам у висков, возможно, пытаясь утихомирить мигрень.

– Вердан! Ты можешь поверить, что наша скромная компания заставила эту шайку маньяков убраться из Парижа? Там остался херес в графине?

Она бросилась в кресло, скрестила ноги на пуфике и взяла портсигар и спички с круглого столика возле себя.

Я щедро разлила херес в два огромных бокала. Какой-нибудь сомелье, наверное, возмутился бы подобной вольностью, но мы, две американки, наконец остались одни, и уж кто-кто, а Ирен Адлер лучше всех умела быть собой, как и изображать свою полную противоположность.

– Благодарю. – Она одарила меня усталым, но удивленным взглядом. – Нелл никогда не поддержала бы мои порочные наклонности с такой готовностью.

– В таком случае неудивительно, что ты решила сбежать от нее замуж. – Я поздно сообразила, что опять сморозила глупость. Ведь речь о людях, которых она потеряла, а я болтаю о них, будто они поживают лучше всех.

– Да, муж у меня есть, и я намерена его сохранить. И Нелл тоже. Итак, – она выдохнула тончайшую струю дыма, – ты хочешь разобрать каждую чудовищную деталь того, с чем мы недавно столкнулись в пещере.

Я расположилась в таком же кресле и потягивала херес, вызволив ступни из изысканных домашних туфель.

– Да! Я видела женщину в морге; над телом висела на крючках ее одежда – будто нам одновременно показывали, как она выглядит обнаженной и одетой. Видела, как увечат грудь… и половые органы. А пещера показала мне, где творятся подобные ужасы.

– Но до внутренних органов там не дошло. В том и дело.

– Не дошло?

– Джек-потрошитель, если можно так выразиться, настоящий… органист, а не просто шарманщик-попрошайка на углу, мимо которого пройдешь и не заметишь: Потрошитель принадлежит к новому отвратительному типу маньяков. Ему нравится возиться с кишечником и внутренними органами. Да, он отрез́ал грудь, уши и нос и уродовал лица, но его главное занятие заключалось в потрошении тел: он удалял матку, разматывал кишки, как римские шторы, и перемещал внутренности, будто производил перестановку мебели.

– Вот почему драпировщик Джеймс Келли – главный подозреваемый? – Я не позволила ее резкой речи отпугнуть меня от разговоров на эту тему – уверена, именно того она и хотела.

– Джеймс Келли, как говорим мы, люди театра, по типажу подходит на роль Джека-потрошителя. Он не в своем уме. Ненавидит женщин. И особенно ненавидит тех женщин, которые с ним водятся: в частности, свою жену, которую он считал и называл в лицо шлюхой и убил за то, что та имела несчастье выйти за него замуж. Он как раз только что был выпущен из сумасшедшего дома и находился в Лондоне, в Уайтчепеле, прошлой осенью во время убийств Потрошителя. После заключительной и самой страшной смерти – убийства Мэри Джейн Келли – он бежал в Париж. Здесь он участвовал в изготовлении эротической мебели для высококлассного парижского борделя, где затем случились новые убийства проституток с нанесением увечий. – Ирен особо не смотрела на меня, перечисляя эти жуткие факты, но теперь обратила на меня пристальный взгляд: – Ты никогда не рассказывала мне, Элизабет Джейн Кокрейн, как тебе удалось выдать себя за проститутку в борделях Лондона и Парижа. Мне кажется, твоя единственная беда в том, что ты жертва своих амбиций. Неужели ты ни перед чем не остановишься в погоне за ужасающими открытиями в области своего интереса?

– Ты сейчас говоришь прямо как Нелл, хранительница нравов. Каким образом я делаю свою работу… и кто я, скромница или блудница, – тебя не касается.

– Конечно, есть и золотая середина, – подхватила она, тонко улыбаясь. – Если она действительно существует, я уверена, ты ее нашла. Женщины уже сотни лет вынужденно обманывают мужчин, выдавая себя за девственниц. Однако я еще ни разу не слышала, что каким-то образом можно убедить мужчину в обратном.

– Ты обвиняешь меня в том, что я девственница?

– Можно и так сказать.

– Вот уж воистину серьезное обвинение!

– До чего же ты любишь переворачивать привычное положение дел вверх ногами. Когда-то мне тоже это нравилось. В прошлом.

– В Лондоне притворяться было несложно, даже в бесцеремонном Ист-Энде. Проституция там вне закона, но высоколобые британцы смотрят на все сквозь пальцы через свои монокли.

– Да, но здесь ты наверняка столкнулась с затруднениями. Проституция во Франции легализована, и ведется серьезная борьба с инфекциями. Как тебе удалось пройти осмотр? Ведь медицинское зеркало не врет – по крайней мере, о наличии девственной плевы. – Во взгляде ее читались сомнение и уважение одновременно. – К тому же подобные осмотры унизительны и неприятны.