Испытательный срок для киллера - Наталья Александрова Страница 10

Надежда слушала ее и не могла понять, действительно Ленина свекровь считает себя во всем правой или старается убедить в этом ее, Надежду? До свекрови, между тем, дошло, что она говорит о покойнице, и она сбавила тон.

– Вот и в последний день пришла она утром из больницы, я ей позавтракать предложила, она крошки в рот не взяла, потом прихожу я из магазина, а она вся накрашенная бежит по лестнице сломя голову. В поликлинику, говорит, больничный закрывать, а больничный-то вот он, я у нее в сумочке нашла, закрытый он, не надо было ни в какую поликлинику ходить. А я утром звонила участковой нашей, так та говорит, что у нее вчера и приема не было. А потом я жду-жду, не идут они с внуком из сада, я сама пошла, взяла его, смотрю – Ленка бежит с другой стороны совсем, а там машина отъезжает, синяя такая. Вот кто ее, интересно, подвозил и откуда? А сын со мной не разговаривает, и соседи тоже косятся.

– А полиция интересовалась чем-нибудь?

– Мы в полицию заявлять не будем. Зачем это, чтобы нашу фамилию везде трепали?

Свекровь сообразила, что разоткровенничалась с совершенно незнакомым человеком, и теперь глядела на Надежду с подозрением.

«Все ясно, – подумала Надежда, – тебя не совесть мучает, а заботит, что соседи скажут».

Она собралась уходить. В прихожей зазвонил телефон. Свекровь послушала, потом положила трубку и нехотя сообщила, что свидетельство о смерти сыну выдали и что в графе «причина смерти» там сказано «отравление неизвестным ядом». А похороны будут не раньше понедельника: пока все бумаги соберут и родственники из Новгорода приедут.

Валя маялся в машине, глядел виновато. Надежда вкратце передала ему разговор и сообщила о синей машине. Валя отмахнулся:

– Знаешь, ерунда все это. Судя по твоим рассказам, эта свекровь такая зараза, что могла нарочно все про Ленку придумать, и про машину тоже.

– Может быть, может быть. Да, до смерти довести человека такой бабе раз плюнуть. Жалко Ленку! Давай вези меня домой, поздно уже, мои там голодные сидят.

– Ух ты, как она мужа боится!

Дома на диване сидели муж и кот с одинаковым выражением на лице и морде и дружно обижались на Надежду. Наконец муж повернулся, поглядел строго:

– Случилось что-нибудь, что ты так поздно?

– Случилось много всего, потом расскажу.

Она прижалась к нему, потерлась щекой о плечо:

– Все, ни о чем плохом не хочу думать, впереди два выходных, будем только вдвоем.

– Втроем, – мяукнул кот.

К понедельнику подморозило, на кладбище было скользко и холодно. Стоя у открытой могилы, сотрудники перешептывались, всем не давала покоя история с отравлением, все ломали голову, что же там случилось. Приехали из Новгорода Ленины мать и сестра, а отец приехать не смог, сердце у него больное, как узнал, что дочки не стало, свалился в предынфарктном состоянии. Сестра плакала тихонько, а мать стояла, невидяще глядя перед собой. Всем распоряжалась свекровь. Повязав на рыжую копну волос черную косынку, она даже не делала вид, что скорбит, а только расставляла всех по местам, договаривалась с могильщиками и командовала, куда класть цветы. Всем было противно.

Надежда подошла к Вале Голубеву и сказала вполголоса:

– Елистратыч, готовься, речь будешь говорить, какая наша Лена была хорошая.

Валя встрепенулся:

– А почему я? Когда Никандрова хоронили, Синицкий же говорил.

– А ты на Синицкого посмотри.

Валя оглянулся. Действительно, было видно, что Леонид Петрович речь говорить не в состоянии. Лицо у него было абсолютно серое, щеки обвисли, что делало его похожим на больного бульдога, и постарел он лет на десять, если не на двадцать. Валя присвистнул:

– Это ж надо, с чего его так разбирает?

– Потом скажу.

Валя промямлил речь, она вышла неудачной. Вытирая пот со лба, он мрачно пообещал:

– На поминках напьюсь в стельку!

Все цветы были положены на свежую могилу, люди потянулись к выходу. Надежда задержалась, на этом кладбище были похоронены ее родственники, бабушка и тетя, ей хотелось взглянуть хоть мельком, все ли в порядке на могилах. Она свернула в сторону, убедилась, что все аккуратно, постояла минутку, вспомнив бабушку, потом заторопилась, хотела срезать путь, но свернула не в тот проход и вышла к воротам, когда похоронный автобус уже уехал.

«Вот те раз, что же делать?» – подумала Надежда, но тут увидела, как Леонид Петрович Синицкий отпирает синюю «девятку».

Надежда подбежала к нему, окликнула:

– Леонид Петрович! – Он вздрогнул, оглянулся, в глазах мелькнул страх. – Леонид Петрович, подвезите меня хоть до метро, я не успела на наш автобус.

Он молча распахнул перед ней дверцу. Когда он наклонялся, чтобы помочь ей пристегнуть ремень, она почувствовала, что от него пахнет спиртным. Синицкий слыл в институте непьющим человеком, поэтому она удивилась, а увидев, как дрожат его руки, лежащие на руле, забеспокоилась.

«Не попасть бы с ним в аварию. Надо же, как он переживает смерть Лены, видно, правду бабы болтали, что у них роман. Точно никто ничего не знал, сама Лена никому ничего не говорила, и никто их не заставал обнимающимися в кабинете, но НИИ – это большая деревня: все про всех все знают. У нас ведь как: парочка еще только смотрит друг на друга, и чай они вместе пьют без всякой задней мысли, а наши дамы уже знают, что у них роман, и сколько он будет продолжаться, и кто кого первым бросит».

– Где вас высадить? – спросил Синицкий.

– Да мне, вообще-то, на поминки, домой к Лене. Но вы довезите до проспекта, я там дворами дойду.

Машина остановилась.

– Спасибо большое, Леонид Петрович, всего доброго. – Но он даже не ответил.

На поминках выпили, посидели, вспомнили Лену, и, хоть свекровь через два часа недвусмысленно дала всем понять, что пора уходить, Валька успел напиться если не в стельку, то все-таки порядочно. В метро его развезло, он начал задремывать, а Надежда не смогла удержаться и стала его воспитывать, что начальники так себя не ведут, что на поминках вообще не напиваются и так далее. Он вяло оправдывался:

– Ну что ты, Надя, ну ты прямо как жена пилишь.

– Подожди, жена тебя еще не так пилить будет, – злорадно сказала Надежда, хотя все знали, что характер у Валиной жены хороший и пилит она мужа крайне редко.

Валька вдруг встрепенулся:

– А ты куда едешь, ты же свою остановку уже проехала?

– Тебя до дому провожаю.

Валька растрогался, полез целоваться, Надежде стало смешно. На его станции Валя торжественно поклялся, что поднимется сам и сразу же пойдет домой. Надежда поехала к себе и, войдя в квартиру, позвонила Валькиной жене.

– Привет, Марина, дошел твой муж до дому?