Портрет королевского палача - Елена Арсеньева Страница 10

И не он один! Кричала длинноногая докторша, кричала откуда ни возьмись появившаяся худенькая девушка в бледно-зеленой мятой курточке и таких же брюках – наверное, медсестра или акушерка, – кричал седой мужчина с руками молотбойца, одетый тоже в бледно-зеленое и мятое… Да и цыганка продолжала кричать истошным голосом, билась, корчилась, ворочая вокруг бессмысленными, поблекшими от боли глазами.

Молчал только Москвитин. Молчал, поднявшись с колен и выпрямившись, держа в одной руке свой зловещий нож, а во второй – ворох каких-то ремней с привязанной к ним черной плоской коробкой.

У Василия постепенно отошла мгла от глаз, и он вяло удивился, что с ножа не каплет кровь. А ведь Москвитин зарезал, зарезал цыганку! Василий сам видел!

Прошло не меньше минуты, прежде чем до него дошло: он, оказывается, видел, как Москвитин не зарезал цыганку, а всего лишь что-то срезал с ее бедер – что-то, прежде прикрытое ворохом линялых разноцветных юбок. Неужели эти ремни?

– Выйдите все, – вдруг гаркнул Москвитин, словно дожидался мгновения, когда все оторутся и настанет наконец тишина. – Выйдите вон! Быстро! Ну! У меня тут взрывное устройство, неужели не соображаете?

Василия резко качнуло назад, он выпустил плечи цыганки, и голова ее с громким стуком упала на пол. Его пробрало ледяным потом.

– Да вы что? – страшным шепотом даже не сказала, а возмущенно просвистела доктор Макарова. – Она же рожает! Вы что, спятили?!

Василий не поверил ушам. Такое впечатление, что она ничуть не испугалась слов Москвитина. Такое впечатление, что она их даже не слышала!

Ему стало стыдно. Быстренько снова схватил цыганку за плечи, а под колени ее взял седой мужик, хотя с его-то бицепсами он вполне мог и один унести женщину, даже и с таким огромнейшим животом.

– А ну, посторонись! – гаркнул он, отпихивая Москвитина, который все еще тряс своими ремнями. – Слышишь, как тебя там, – напряженный, деловитый взгляд адресовался уже Василию, – а ну, давай на счет «три». Подняли и понесли в ту комнату, на топчан. Готов? Ну-ка – раз, два, три!

Господи… Какая же она оказалась тяжеленная! Да еще бьется, мечется. С трудом дошли до топчана, который оказался где-то в другой части света, и осторожно (докторша беспрестанно жужжала в ухо: «Тише! Осторожнее! Бережней!») опустить цыганку на выцветшую оранжевую клеенку.

Как только цыганка оказалась на топчане, она завопила еще громче. Валентина Николаевна вытолкала Василия за порог и захлопнула дверь.

Муть в глазах постепенно расходилась – теперь Василию даже неловко было, что он мог так сильно испугаться, – и он увидел Москвитина, который, держа на отлете левую руку с болтающимися в ней ремнями, другой сжимал рацию и горячо говорил:

– Специалиста пришлите, скорей, а то хрен его знает, вдруг сейчас рванет! Да взрывное устройство, я тебе говорю, я ж не слепой, это бомба! Скорей, ребята!

Взрывное устройство?!

Василий не успел осмыслить эту невероятную вещь, потому что в эту минуту Москвитин наставил на него пистолет.

– Руки! – крикнул прапорщик. – И лицом к стене! Ну!

– С ума сошел? – растерянно спросил Василий, чувствуя, как губы сами собой разъезжаются в глуповатую улыбку. – Ты меня ни с кем не перепутал?

Москвитин, не сводя с него ствола, попятился, замер и осторожно перегнулся влево. Связка ремней и эта черная штуковина легли на пол. Москвитин отпрыгнул еще ближе к двери, наткнулся на стену около нее, привалился к стене спиной и левой рукой снова вырвал из кармана рацию.

– Ребята, скорей! – выкрикнул он. – Одного я на прицеле держу!

Губы у Василия продолжали разъезжаться в улыбке.

Хотя улыбаться было совершенно нечему…

Если Москвитин и в самом деле снял с цыганки взрывное устройство, значит, это была не цыганка, а террористка. И это он, Василий Каширин, привез террористку в роддом!

А вдруг эта штука в любую минуту рванет? Надо ее быстренько хватать и бежать подальше от роддома! Неужели Москвитин не понимает, что если рванет – тут никого живого не останется, и что его жена и еще не родившееся дитя тоже подвергаются страшной опасности?

Надо ему сказать, но станет ли он слушать Василия? Не выстрелит ли чуть раньше – он же не в себе, бедолага-прапорщик, который попал явно в нештатную ситуацию?

А если оно радиоуправляемое, это устройство? Если цыганка – какая, к черту, цыганка?! – была не одна? Если у нее имелся какой-то сообщник, который и привел ее к посту ГИБДД, где гуманный сержант Эдуард Кондратьев…

Следующие три события произошли одновременно – ну, может быть, с каким-то временным зазором, но зазор этот был настолько несущественным, что его можно не считать.

Сначала стихли крики цыганки. Потом дверь в приемный покой приоткрылась и высунулась доктор Макарова. Она посмотрела на Василия и сказала с каким-то недоумевающим выражением:

– Умерла. Болевой шок. И ребенок тоже…

И вот в это самое мгновение произошло третье событие. Распахнулась дверь с улицы – причем настолько широко и сильно, что Москвитин оказался загорожен ею. И напротив Василия возник в проеме двери сержант Кондратьев.

Василий решил, что ему снова призраки мерещатся, потому что Кондратьев-то это был Кондратьев, но все же он оказался сейчас какой-то другой… Исчезло миролюбивое, любезное выражение, худое лицо еще больше усохло, как бы даже заострилось, и взгляд прежде дружелюбных глаз был теперь остер, словно бритва. И в его руке… в его руке тоже был пистолет! Совершенно так же, как минуту назад – москвитинский, он смотрел в лицо Василия!

…Что-то Василий успел все же понять, потому что он качнулся в сторону – и одним движением захлопнул дверь в приемный покой, прикрыв ею стоящую на пороге докторшу.

И это было его последнее осознанное движение в жизни, потому что в следующее мгновение перед глазами Василия блеснул сгусток огня, а потом в грудь вонзилось раскаленное острие и пригвоздило его к стене.

Миг, ну, два он еще пытался справиться с болью и даже успел увидеть, как Москвитин с силой отмахнул железную створку, которой был прикрыт, в обратную сторону, и Кондратьева ударило этой дверью столь сильно, что вышвырнуло на крыльцо.

Василий увидел глаза Москвитина – безумные, расширенные, изумленные – и выдохнул, чувствуя необходимость хоть как-то оправдаться:

– Это он меня остановил… на повороте… посадил ко мне… они, значит, вместе…

В горле у него забулькало, стало тесно и горячо, и больше Василий уже никому, ничего и никогда не смог бы сказать.

Из раздела «Происшествия» газеты «Губернские ведомости»

По сведениям нашего источника в пресс-службе Нижегородского областного УВД, минувшей ночью была предотвращена попытка совершения террористического акта в одной из больниц города Дзержинска. Пациентов и персонал спасло то, что у приводящего в действие механизма бомбы сначала «залипла» пружина, а затем взрывное устройство было у террористки изъято сотрудником полиции.