По ту сторону пруда. Книга 2. Страстная неделя - Сергей Костин Страница 10

— Дай нам закончить, — попросил я. — Ты же никуда не бежишь?

Услышав шум в коридоре, Эсквайр открыл дверь. А увидев Кудинова, даже очки поправил. Когда он пишет или читает, он их опускает на кончик носа, а чтобы смотреть на людей, снова задирает на переносицу.

— Ты откуда здесь, Алексей? — не строго, просто удивленно спросил он.

— Да вот зашел, Виктор Михайлович. Думал, вдруг вы мне какую-нибудь новость сообщите о моем друге.

Дипломатичный упрек. Бородавочник смутился. Это не значит, что он принял виноватый вид. Наоборот, он в таких случаях наскакивает.

— Не помню, чтобы просил тебя зайти. А друг твой, как выясняется, всего на несколько часов залетел. Закончил бы дела и потом тебе позвонил.

В Конторе иерархия четкая, как в армии, но все же без «Слушаюсь!» и «Так точно». Мне трудно судить о том, что было в советское время, а что теперь, или как с этим обстоят дела в других подразделениях. В любом случае Бородавочник не возражает, чтобы подчиненные разговаривали с ним как с нормальным человеком.

— Я крепко сплю, могу и не проснуться, — говорит Кудинов. — И потом, если он накоротко приехал, зачем же время терять? Мне пока зубы почистить, пока ехать — час пройдет.

Эсквайр поворачивается ко мне:

— Ты, что ли, ему позвонил? — Я покачал головой. Теперь Лешке: — А как ты тогда узнал?

Кудинов только пожимает плечами: ага, станет он свои контакты раскрывать! Бородавочник не настаивает. Он жестом приглашает меня пройти в кабинет, задумывается на секунду и говорит Лешке:

— Ладно, ты тоже можешь войти. Если Пако не возражает.

При этом резюмировать ситуацию для вновь прибывшего Бородавочник счел излишним. Однако тому много и не надо. Кудинов — он сидел в кресле сбоку от меня, я на него посматривал — по первым же нашим фразам просек, что да почему. О бегстве Мохова он не знал, но только бровь поднял: надо же! И когда мы с Эсквайром просчитывали разные варианты, тоже не вмешивался, хотя совещательный голос Бородавочник ему, наверное, предоставил бы.

Еще мне была дана редкая привилегия почитать несколько документов из служебного досье Мохова. Там, в отличие от личного дела, не про самого сотрудника, а про то, что он сделал. Командировки, задания, отчеты, разработка нужных людей, вербовки, связь с агентами… И волна — цунами — которая обрушилась на Контору с бегством Мохова, была такой разрушительной силы, что это досье было запрошено Эсквайром из линейного отдела и немедленно ему доставлено. Это данные на своих агентов Бородавочник не даст никому лишнему, будет делать вид, что он о таком-то или этаком никогда и не слышал. А тут выложил передо мной серую папочку: сиди изучай, даже имена и координаты можешь выписать в шифровальную программу. Я и изучал, интересное было чтение. Лешка только меня отвлекал: вздыхал в своем кресле, как тюлень, скучно ему было сидеть без дела.

Под конец Бородавочник дал мне прочесть пару регулярно обновляемых справок по английским и американским спецслужбам. Он всегда заставляет меня запоминать малополезные для реальной жизни вещи, которые с немалым риском по крупицам собирают мои коллеги.

— Виктор Михайлович, — сказал я, — поезжайте уже отдыхать. Что вам сидеть, пока я эти диссертации читаю?

Действительно, был третий час ночи. Но Бородавочник с притворной строгостью посмотрел на меня:

— Знаю я вас. Я за дверь — и вы туда же. А секретные материалы пусть валяются где попало. Нет уж, читай при мне.

Еще он настоял, чтобы я оставил ему пакет документов, с которым прилетел, и взял другой. Не нравилось ему, что я улетел в Москву и через день вернусь по тому же паспорту.

— Давайте полечу через Париж, а дальше по тоннелю на поезде, — предложил я.

Как известно, внутри Европейского союза для его граждан паспортного контроля нет, так что за гарантированную безопасность я платил абсолютно приемлемой потерей времени.

— Отличная мысль. Но все это по другому паспорту.

Я спорить не стал и принялся раскладывать по бумажнику свои новые документы. Такой же красный европейский паспорт, выданный в Испании, удостоверение Интерпола, права, кредитки «Ситибанка» и «Дайнерс Клаба», только все это на имя Эстебана Сорры. Я ими уже пользовался — в последний раз, когда выбирался из Эстонии. Это мой любимый набор. Сорра — вторая фамилия моего отца, то есть фамилия его матери, моей испанской бабушки, которую я никогда не видел.

Иногда, когда я приезжал в Россию на считаные часы, мы с Кудиновым встречались у моей мамы, на даче в Жуковке. Мама Лешку любила и была не в претензии, что ей приходилось делить меня с ним. Однако уже два года, как ее не было. Я за это время дважды, не считая похорон, приезжал в Москву, однако войти в дом, где она жила и умерла, до сих пор не могу.

Да у нас и времени не было — мой рейс в Париж вылетал в семь утра, а часы показывали половину четвертого. Через час нужно было выезжать в аэропорт. Хорошо, Эсквайр, следящий, чтобы я не болтался лишний раз по городу, распорядился, чтобы нам с Лешкой накрыли в переговорной остатки грузинского обеда.

6

— Ты с Моховым здесь общался? — с ходу спросил я, едва мы осушили по первому стаканчику из запотевшего графина. Некогда было рассусоливать.

— Специально нет. В лифте здоровались. В столовой, когда пересекались, за один столик садились. В теннис он тоже играет, несколько раз вместе участвовали в турнирах. Однажды даже выиграли с ним на пару.

— И твои наблюдения?

— Не знаю. — Лешка осмотрел остатки нашего с Бородавочником пиршества и накидал себе на тарелку всего понемногу. — Может, потому, что мы тогда вместе пережили, как бы это сказать, запоминающиеся события, но я к нему как-то особенно хорошо относился. Точно было известно, что не бросит. Точно известно, что не трус. Да, не очень самостоятельный. Ждет указаний, сам принимать решения не любит, на его инициативу рассчитывать трудно. Но его ведь так и готовили, это нам с тобой повезло.

Лешка ел с удовольствием. Он со своей Таней расстался, уже несколько лет назад. А как мне говорил один холостяк-рецидивист, после развода все время хочется есть. Домашнюю еду ресторанная не заменяет, даже если по два раза в день обедать.

— А в свете последних событий что думаешь? — спросил я.

— Думаю, что, в сущности, предатель так и должен себя вести. Как славный малый. Ведь все жулики такие. Ты когда-нибудь подержанную машину в салоне покупал? — Я отрицательно помотал головой. — Классический пример. Продавец улыбается тебе искренне, делает вид, что раскрывает перед тобой все карты. Еще подскажет, что ему вроде бы невыгодно, чтобы предостеречь тебя от ошибок. Открытостью берет, чтобы завоевать полное доверие. А всучит битую развалюху.

— То есть ты считаешь, что его давно завербовали.

— Нет. И так, и так может быть. — Лешка снова накидал себе всего на тарелку. — Он мог начать работать с англичанами еще в Лондоне. Скорее всего, после нашего отъезда, раз ты до сих пор жил спокойно.