Зов темной воды - Ольга Володарская Страница 10

Решив поразмыслить над этим позже, Лара вновь припала к экрану. Она открыла второй присланный Катериной Петровной файл, в котором помещались выдержки из нескольких статей. Проштудировав их, Лариса пришла к выводу, что все они содержат примерно одну и ту же информацию, а именно: ЦРУ согласилось рассекретить часть своих архивов, содержащих сведения об отдельных нацистских военных преступниках. Гриф секретности снят с более ста именных папок, что поможет раскрыть многие тайны Третьего рейха.

Из полученных данных можно было сделать вывод, что советский дипломат был прав: архивами Абвера действительно завладели американцы. Скорее всего, фон Штайнберг на самом деле продал их ЦРУ. Либо картотека все же попала в руки КГБ, но была украдена одним из двойных агентов и переправлена за Запад. В общем, гадать можно сколько угодно, но Лара решила не ломать голову над проблемой, имеющей лишь косвенное отношение к ее делу. Она очень сомневалась, что смерть «кожаного» напрямую связана с этой шпионской историей… Хотя… Все может быть! Особенно если вспомнить, что Эллина Берг была осуждена за шпионаж. Не исключено, что Графиня как-то причастна к делу фон Штайнберга. И если это так, Ларисин фильм может получиться не просто интересным и захватывающим, а прямо-таки сенсационным. Вдруг ей удастся раскрыть не только убийство, но и одну из исторических загадок?

Эта мысль взволновала Ларису. И заставила ее мозг лихорадочно соображать. «Думай, думай, детка, – торопила себя Лара. – Что можно сейчас предпринять? Узнать фамилию Егора Д., это бесспорно, но не у кого. А раз так, нужно двигаться в другом направлении… Например, не мешает покопаться в прошлом Графини, именно там, в прошлом, есть вероятность найти ответ и на предыдущий вопрос…» Последняя мысль показалась Ларе наиболее здравой. Ведь Эллина Берг если и не ключевая фигура в этой истории, то бесспорно связующая, а значит, нужно разузнать о ней как можно больше. Вопрос – где? Обратиться за этим к дяде Васе? Но тот мало общался с Графиней (вернее, она с ним) и вряд ли добавит еще что-то к уже сказанному. «Жаль, что до наших дней не дожил ни один из «аксакалов» старой коммуналки, кроме пьяницы Андромедыча да психически ненормального Коти, – пронеслось в Ларисиной голове. – Ни тетя Ива, ни старики Васнецовы, ни Больбухи. Кто-то из них мог бы пролить свет на прошлое Эллины Берг…»

Нет, никто из них не мог, тут же поправила себя Лариса. Графиня держала всех на расстоянии. Несмотря на то что прожила со всеми бок о бок несколько десятилетий, так никого к себе в душу и не пустила. Тетке она кое-что о себе рассказывала, но Ива уверяла племянницу, что половина из сказанного – вранье. По мнению той, Эллина готова была насочинять с три короба, лишь бы не показать своего истинного лица. Да и «интересничать» слишком любила. Болтала, например, о своей головокружительной сольной карьере и сонме высокопоставленных поклонников, а на самом деле была певичкой в варьете, и увивались за ней лишь соседи по коммуналке – Андромедыч, Борис Коцман да какой-то полоумный художник. По всей видимости, имелся в виду тот самый Котя Семакин, о котором говорил дядя Вася…

Ее мысли оборвал телефонный звонок. Взяв трубку, Лариса услышала голос поминаемого секунду назад дяди Васи.

– Слышь, Лариска, – сказал он, опустив приветствие. – Я тут знаешь что подумал? Про «кожаного-то»… У Коти тебе надо о нем спросить. – Тут в трубке что-то зашуршало, и вместо мужского голоса Лара услышала женский – тети-Шурин: – Не слушай его, Лариска! Подумал он! Это я вслух рассуждала, а он мысли мои себе присвоил и кинулся тебе звонить… Ирод! – На том конце провода раздалось протестующее ворчание Кузнецова. Баба Шура, цыкнув на него, продолжила: – Когда пижон тот кожаный в коммуналку приходил, Котя дома был. Я за сапоги болотные споткнулась, когда к двери подходила, а такие только Семакин носил. У нас никто больше рыбалкой не увлекался. А он притащится с реки, сапожищи свои скинет у порога, и нет ему дела, что другим не пройти не проехать…

– Постойте, баба Шура! – оборвала старуху Лара. – Вы вроде бы говорили, что Котя этот с ума сошел…

– Ну!

– Как же я у него, сумасшедшего, буду что-то спрашивать? И потом, я не уверена, что он еще жив…

– Котя жив, – заверила ее старуха. – Я Кольку, племяша его, в магазине позавчера встретила (квартиры-то ты нам в одном районе купила), он деньги у меня на хлеб клянчить стал. Но я-то знаю, что ему на опохмел надо, вот и не дала, хотя про мать и дядю спросила, все ж таки соседи бывшие… Ну он и рассказал. Мать померла от винища проклятого, а Котя до сих пор здравствует. Даже племяшу иной раз помогает деньгами – Колька к нему в приемные дни захаживает. Типа навестить, а на деле рублишками разжиться. Им же, психам, тоже пенсию платят. И Котя, дурак, Кольке часть отдает…

– Он в каком сейчас состоянии?

– Колька-то? В обычном – «синий»…

– Нет, я о Коте спрашиваю…

– А-а-а… Ну, Колька говорит, что в нормальном. Приступы у него теперь нечастые. Только по весне да осени обострения, как у всех шизиков. А сейчас-то лето…

– То есть я могу его навестить? Меня пустят?

– Да запросто. Скажешь, что племянница. Сунешь сестре в регистратуре коробку конфет, тебя и пропустят, – заверила ее баба Шура, после чего сообщила адрес психиатрической больницы, где Семакин лежит, и без всякого «до свидания» отсоединилась.

Бросив трубку на рычаг, Лариса торопливо записала координаты клиники. После нашла в телефонном справочнике номер регистратуры, набрала его, узнала, можно ли навестить пациента Семакина, а когда на это ей дали добро, отсоединилась и позвонила в другую больницу. На сей раз в ту, где лежала Графиня. Там ей сказали, что интересующая ее пациентка в сознание так и не пришла и находится в критическом состоянии.

«Все равно надо навестить, – решила про себя Лара. – Заеду сразу после посещения «психиатрички»…»

И стала торопливо собираться.