Загадка Ноттинг-Хилла - Чарлз Уоррен Адамс Страница 10

Заверено и скреплено печатью четвертого дня января месяца года одна тысяча восемьсот пятьдесят восьмого от Рождества Христова.

(Подпись) Томас Роджерс».

5. Свидетельство Эдварда Морриса, клерка Отдела завещаний в «Докторе Коммонс»

«Меня зовут Эдвард Моррис, я работаю клерком в „Докторе Коммонс“. Моя обязанность состоит в том, чтобы помогать клиентам найти нужное им завещание из числа тех, что хранятся в нашей конторе. 14 октября 1854 года к нам явился барон Р**, его интересовали несколько завещаний. Одним из этих документов было завещание мистера Уилсона, копия которого прилагается. Этот документ мне запомнился особенно, поскольку из-за него у меня возник конфликт с бароном. Последний желал сделать копии некоторых фрагментов этого завещания, на что я заметил, что это не разрешается — можно лишь зафиксировать дату и имена душеприказчиков. Барон продолжал настаивать, и я сказал ему, что мне необходимо доложить об этой ситуации. Он засмеялся, сказав, что не видит в этом необходимости. Барон похлопал себя по лбу и заметил, что может сделать для себя пометки здесь, на месте. Он перечитал интересующее его завещание два или три раза, а затем вернул его мне. „А теперь смотрите, друг мой“, — он вновь рассмеялся и предложил мне следить по тексту, зачитывая наизусть несколько страниц из интересующего его документа. Не переставая смеяться, он поинтересовался, можно ли теперь сделать копию. Мой ответ был отрицательным, а барон, то и дело посмеиваясь, стал делать пометки в своей записной книжке. Я был раздражен; отчасти из-за его смеха, отчасти потому, что я тратил на него свое время и не мог отлучиться. Впереди у меня был недельный отпуск — я собирался на остров Уайт навестить свою тетушку. В тот вечер я намерен был уехать, так как следующий день был моим днем рождения. Из-за барона я опоздал на поезд, а поскольку следующий день был воскресеньем, я попадал туда только вечером. Вот почему я запомнил эту дату. По поводу года у меня тоже нет сомнений: тетушка моя уехала на остров Уайт в ноябре, а скончалась она весной 1855 года. Я совершенно уверен, что это был барон. Я узнал бы его всюду. Он человек невысокий, плотного телосложения, краснолицый, со светлыми волосами рыжеватого оттенка. У него большие жирные ручищи, белые и холеные, и огромная голова. Одет он был во все черное, носил крупные очки с голубоватыми стеклами. Полагаю, вовсе не по причине слабого зрения. Мне запомнилось, что, когда он снял эти очки, я был поражен его взглядом. Мне трудно описать его на редкость необычные глаза — огромные и пронзительно яркие. Не могу утверждать с уверенностью, какого они цвета, я не очень всматривался, но, пожалуй, глаза у него были очень темные, почти черные. Кроме того, что его взгляд вызывает чувство дискомфорта, ничего прибавить на сей предмет не могу. В тот день, когда я спросил его имя, я вспомнил, что видел его прежде, на сеансе гипноза».

6. Служебная записка мистера Хендерсона

Прилагаю выдержку из упомянутого завещания. «Мистер Уилсон (компания „Прайс & Уилсон“, Калькутта), скончавшийся в 1825 году, завещает сумму в размере 25 375 фунтов — три процента консолидированной ренты — своей племяннице Гертруде Боултон, именуемой в дальнейшем „леди Боултон“, и ее детям, если таковые будут, или же наследникам по прямой, мужского или женского пола. В случае отсутствия таковых означенная сумма поступает в распоряжение опекунов, назначенных верховным губернатором Индии из числа ведущих коммерсантов Калькутты, с целью основания на определенных условиях фонда для детей тех, кто не в состоянии отправить их обратно в Англию.

Согласно данному завещанию, в случае смерти какой-либо наследницы женского пола, пребывающей в статусе замужней женщины, муж оной получает пожизненное право на эту собственность».