Гибельный голос сирены - Ольга Володарская Страница 10

А в жизни она оказалась другой!

Пьер не мог от нее глаз отвести. Когда ведущий подходил к Саше и она с ним общалась, Пьер вместо того, чтобы сосредоточиться на приготовлении блюда, смотрел на нее. После того как съемки закончились, он подошел к своей сопернице (зрители выставляли им баллы, и Пьер победил), чтобы пригласить ее в свой ресторан. Та согласилась. Уже на следующий день Морель кормил Сашу разными вкусностями. Она заказала всего лишь овощной салат и рыбу, но ей носили и носили презенты от шефа. Александра после третьего блюда попросила официанта позвать Пьера. Когда тот вышел к ней, она взмолилась:

– Прошу вас, Пьер, ничего больше не присылайте. Еда очень вкусная. Но я не могу столько есть!

– А вы не ешьте, только пробуйте.

– Все равно не могу! Я на диете… А тут все такое калорийное…

– Зачем вам диета? Вы и так прекрасно выглядите.

– Потому и выгляжу прекрасно, – улыбнулась она. – Потому что сижу на диете. Я очень склонна к полноте.

– И все же я настаиваю на том, чтоб вы отведали еще одно блюдо. Это очень легкий десерт. От него не поправишься…

И он прислал ей десерт, приготовленный собственноручно. Хотя очень редко брался за десерты. Не потому что не получались они у него, просто не любил размениваться. Считал их пустяками. Но для Сашеньки он приготовил чудесное суфле со смородиной. На самом деле очень легкое. И был несказанно рад тому, что оно Сашеньке понравилось. Она жмурилась от удовольствия, когда ела. А потом облизнула ложечку, на которой оставалось немного смородиновой подливки.

Они обменялись телефонами, и через три дня, в воскресенье, Пьер пригласил Сашу прогуляться по парку. Она с радостью приняла его предложение. Стояла золотая осень. Светило солнце, дул легкий приятный ветерок. Он ерошил длинные черные кудри Сашеньки. На экране она всегда показывалась с гладко зачесанными волосами. Пьер и не думал, что они у нее вьются. Ему очень нравились кудри. И он не понимал, почему некоторые женщины их выпрямляют.

Пьер собрал яркий букет из опавших листьев и преподнес их Саше.

– Как красиво, спасибо! – воскликнула она, утопив лицо в листьях. Очень шли ей эти цвета: желтый, оранжевый, багряный! К ее смуглой коже, черным волосам, шоколадным глазам. Пьер в этот момент жалел о том, что не обладает художественным даром. Иначе обязательно написал бы «осенний» Сашин портрет по памяти.

– У меня с собой кофе и пончики, – сказал он, хлопнув по своей заплечной сумке. – Давайте перекусим?

– С удовольствием.

Они нашли свободную лавочку. Пьер достал из сумки термос и пакет с уже подостывшими, но все еще теплыми пончиками (он завернул их в фольгу). Разлив кофе по стаканчикам, протянул один Саше, второй поставил рядом с собой на лавку. В салфетку завернул пончик и подал его девушке.

– С утра напек, – сообщил он. – Специально для вас с легким фруктовым кремом, так что не думайте отказываться.

– Я и не собиралась, – улыбнулась она. – Вы как знали, что пончики – моя слабость. С детства их обожаю.

Конечно, он знал, вот и напек их. Прочел в одном интервью о кулинарных и прочих пристрастиях Сашеньки. Жаль, она редко давала интервью, и не обо всех ее «слабостях» ему стало известно. Например, какие мужчины ей нравятся? Об этом Александра Гейнц не распространялась.

– Вкуснятина, – выдохнула Саша, куснув пончик.

– Рад, что вам нравится.

– Мне все очень нравится. Не только пончики. Вы подарили мне чудесный день. Я давно вот так просто не гуляла. Спасибо вам, Пьер.

– Не за что, – смущенно проговорил он. – А хотите, в следующий выходной опять погуляем? Только у реки. У меня есть любимое место за городом. Я покажу его вам…

– Не знаю, смогу ли. Да и вам наверняка есть чем заняться в выходной. – Она сделала глоток кофе. Он был такой, какой она любила: с корицей и малым количеством сахара. – Вы женаты, Пьер?

– Нет.

– Почему?

– Я еще молод… для этого. Как-то не думал пока… – Не мог же он сказать, что на ней, согласись она, он готов жениться хоть завтра… хоть сегодня!

– А сколько вам?

– Двадцать девять, – ответил он. На тот момент ему было именно столько.

– Я думала, вы старше. Но и двадцать девять уже достаточно зрелый возраст…

– Наверное, но я же француз. У нас женятся позже, чем в России.

– Да и у нас сейчас не стремятся выскочить замуж и жениться в двадцать с небольшим, как наши папы, мамы.

– А вы? Во сколько хотели бы?

– Я уже, – улыбнулась она.

Пьер внутренне содрогнулся, услышав последнюю фразу. Да так сильно, будто в его теле вулкан проснулся и начал извергаться…

Сашенька замужем?!

– Вы?.. – У него язык не поворачивался произнести это слово.

– Замужем, да. Неофициально, правда. То есть без штампа. Но у нас была красивая свадьба. На берегу океана.

– Вы никогда не упоминали об этом в интервью…

– А вы читали мои интервью? Надо же. Я не раскрываю подробностей своей личной жизни. Не хочу пускать в нее никого постороннего. Пожалуй, вы первый из малознакомых мне людей, кому я рассказываю о своем браке. Не знаю почему, но я испытываю к вам большое доверие…

– И давно вы вместе?

– Два года.

– Странно, что журналисты до сих пор не пронюхали.

– Ничего странного. Мы живем отдельно. Не просто в разных квартирах, но в разных географических точках.

– Как так?

– Очень просто. Я в Москве, он на Тенерифе. Видимся несколько раз в году. В общей сложности проводим вместе месяца полтора-два. Хорошо, что есть скайп. Он выручает.

– Почему вы не воссоединитесь?

– Я не могу уехать туда насовсем.

– Из-за карьеры, понимаю. А он?

– А он ненавидит Москву. И не хочет тут жить.

– Даже с вами?

– Даже со мной, – грустно подтвердила Саша. – Он предлагал мне все бросить и переехать на Канары. Денег бы нам хватило, он хорошо зарабатывает. Но я не согласилась на это.

– Правильно. Ваша жизнь – тут.

– А его там. Я не готова все бросить и уехать. Он тоже. Почему он должен идти на уступки, а не я?

«Я бы ради тебя пошел, – ответил он ей мысленно. – Потому что люблю. И место, где есть ты, не будет мне ненавистно. Позови меня сейчас в Чанг какой-нибудь, я с тобой поеду. И стану жарить саранчу для аборигенов, но окажусь рядом с тобой и этим буду счастлив…»

– Еще раз, Пьер, спасибо за этот день, но мне пора, – сказала Саша, которая погрустнела после разговора о муже.

– Я провожу вас.

Они дошли до ее машины. Морель помог Саше забраться в салон. Помахал ей рукой, бодро улыбаясь. А когда авто исчезло из виду, поник и поплелся к своему джипу.