Код возвращения - Данил Корецкий Страница 10

С тех пор майор не переносил солнечных лучей и яркого света, из-за чего после нашумевшего фильма «Ночной дозор» коллеги дали ему прозвище Вампир. Как всегда бывает, кличка стала известна и «обслуживаемому контингенту». Это его раздражало.

Всем прочим погодным условиям Нижегородцев предпочитал дождливый и пасмурный день. Утро, кстати, и располагало к таким прогнозам, но сейчас, в половине одиннадцатого, тучи, как по мановению невидимой руки, разошлись в стороны и обнажили неласковое, но яркое осеннее солнышко.

— Наша задача — установить связи убитых, желательно выявить Вахита. — Нижегородцев, как и положено, провел короткий инструктаж. — Держимся вместе, контролируем проверяемых, страхуем друг друга. Задача ясна?

Отношения между столь могучими оперативными ведомствами, как МВД и ФСБ, были неприязненными на протяжении всей истории, хотя степень этой неприязни в разные времена была различной. Сейчас, когда оба ведомства изрядно утратили власть и способность влиять на окружающую жизнь, конкуренция потеряла прежнюю остроту. Осталось только легкое высокомерие к «чернорабочим» с одной стороны и снисходительность к «белой кости» с другой.

— Не вполне, — отозвался Рожков. — Какие действия в случае опасности? Каков порядок применения оружия? Кто будет стрелять первым?

Нижегородцев в очередной раз поправил очки.

— В случае реальной опасности я подаю радиосигнал и группа силовой поддержки приходит на помощь. Они и будут стрелять, если понадобится!

Рожков выпятил нижнюю губу.

— А где эта группа?

Майор показал на неприметный микроавтобус со шторками на окнах.

Милиционеры переглянулись.

— Так они пока добегут…

— Не бойтесь, успеют! Опера переглянулись еще раз.

— Это мы боимся?! — завелся Рожков. — Ты сколько раз в своей жизни применял оружие?

К его удивлению, фээсбэшника вопрос не смутил.

— Применял, — сухо ответил он. — А сколько раз — государственная тайна. И вообще, этим не хвастают.

Нижегородцев говорил дело, Рожков смутился.

— Да я и не думал. Просто к слову пришлось. Оперативники двух ведомств вошли на территорию рынка, сразу окунувшись в людскую толчею, атмосферу торга и южного изобилия. Вначале они попали в рыбные ряды.

На бесконечных деревянных прилавках лежали мокрые серебристые сазаны, хищные серые щуки, усатые сомы с расплющенными мордами и огромными ртами, шипастые тупорылые осетры и изящные длинноносые севрюги, а рядом — огромные розовые куски норвежской семги. По непонятной логике, многие покупатели предпочитали привозную мороженую семгу более привычной парной осетрине.

За свежей рыбой пошла вяленая и копченая: розово просвечивающие жиром рыбцы, тяжелые, как кабаны, цимлянские лещи — чебаки на местном наречии, похожая на кинжальные клинки чехонь, твердая серебряная таранка, мягкая, истекающая жиром шемайя. Потом начались банки с икрой: обычной черной — осетровой и для гурманов — серой, севрюжьей.

В другой раз все трое уделили бы этому замечательному месту больше внимания и наверняка выбрали бы себе что-нибудь по вкусу. Но сейчас рыбные ряды интереса для них не представляли: продавцами здесь были дородные круглоликие казачки и обветренные мужики вполне славянской наружности, все — местные жители.

А вот во фруктовых рядах картина была совершенно другая: здесь за прилавками стояли исключительно мужчины южного вида — со жгучими усами, орлиными носами и гортанным говором.

— Постойте здесь, — тихо сказал Нижегородцев и направился к лотку, за которым торговал виноградом бойкий молодец в надвинутой на глаза черной кепке с большим козырьком.

— Покупайте, лучше нигде нет, у меня самый свежий, без удобрений, сам вырастил. — Торговец пытался всучить кило винограда какой-то маленькой щупленькой бабульке с пустой старенькой сумочкой в руках. Старушка колебалась, а тот еще больше входил в раж.

— Что ты врешь, Хазвах, когда это ты виноград выращивал?

Торговец резко повернулся и, увидев майора ФСБ в непривычной кожаной куртке, но неизменных солнцезащитных очках, перестал расхваливать свой товар. Старушка мгновенно ретировалась.

— Зачем покупателей отпугиваешь, Анатолий Сергеевич? — с легкой укоризной сказал он. — Какая разница — вырастил, купил. Виноград и правда хороший. Могу подарить полкило.

— Жадный ты, Хазвах! — серьезно произнес майор.

— Почему жадный? Возьми кило. Два возьми!

— Да на хрена мне сдались твои тухлые фрукты, — грубо сказал Нижегородцев. — Они же у тебя уже месяц в холодильнике лежат!

— Ай, зачем так нехорошо говоришь? — недовольно прищелкнул языком Хазвах Судзиев, который уже давно и плотно сидел на крючке у майора Нижегородцева и даже имел оперативный псевдоним Горец. — Ты меня даже обижаешь, да. Я всегда слежу за своим товаром. В холодильнике он не портится, может хоть год лежать! Хазвах — порядочный человек. У меня и лицензия имеется. Ты же знаешь, майор.

— Знаю. — Нижегородцев оторвал одну виноградину, обтер пальцами и сунул в рот. Виноград был вкусным, хотя и немного подсох. — И знаю также, где шлепают такие левые лицензии.

— Почему левые, слушай. — Казалось, Хазвах и впрямь оскорбился до глубины души.

— Шучу, шучу! — дал задний ход майор.

Такова нехитрая, но действенная оперативная тактика: вначале налететь коршуном, предъявить претензии, напугать, выбить из колеи, а потом помириться и поговорить по душам, как и положено между закадычными друзьями. Рожков тоже так делал и Петрова учил.

— На лучше, посмотри сюда, — майор протянул две фотографии. На них были портретно снятые Дебзиев и Мутаев. — Узнаешь?

— Вах! Они что, неживые? — Лицо Горца насупилось.

— Мертвые, — кивнул Нижегородцев. — Так что говори все, что знаешь, не бойся.

— Мертвых бояться не надо, — согласился торговец. — Живых надо бояться. Только я никого не боюсь. У меня род большой, сильный, и все это знают. У нас это много значит.

— Ты мне зубы не заговаривай! Кто это такие?

Маленькие глаза под нависшим черным козырьком забегали из стороны в сторону. Майор каждый раз поражался неспособности Горца скрывать свои эмоции. Тут никакой детектор лжи не нужен. Просто смотри внимательно за собеседником и лови изменения в выражении лица. Как на практическом занятии по оперативной психологии.

— Кавказ большой, разве всех будешь знать? — ответил он сиплым от волнения голосом. — Вижу, что земляки. А кто такие, не знаю. Никогда не встречал, да. Я имею дело со многими, но всех помню. А этих не помню. Я же мужчина, ты меня знаешь — всегда правду говорю. Мне не нужны эти шуши-муши.

— Я не знаю, что такое шуши-муши, Хазвах. — Теперь Нижегородцев подхватил с лотка спелое красное яблоко, протер его о рукав собственной куртки и с хрустом надкусил. — Вот яблоки у тебя свежие, сочные, — одобрительно улыбнулся он. — Раз не хочешь мне помочь — не надо.