Вся правда о небожителях - Лариса Соболева Страница 10

– Что угодно, сударь? – пролепетала она с тем же отчаянием, с каким только что искала выход из положения. – Вам помочь… в выборе?..

– А я на тебя пришел поглядеть при свете дня.

Нескромное признание, да что там – наглое, и вел себя Сергей так, будто купить собрался Настеньку. Набравшись смелости, краснея и бледнея, она все же решилась обидеть его и – будь что будет, пускай жалуется мадам:

– В таком случае, сударь, вам лучше покинуть магазин…

– Чего это ради? – развеселился Сергей.

– Наш магазин женский… и… и… сюда могут войти!

– А ежели ты мне понравилась?

Покойная бабушка твердила, что мужчинам верят только глупые девицы, а потом горько рыдают, если же намерения кавалера серьезны, то и ведет он себя подобающе, со всем уважением. Как раз уважения Настенька не увидела, разволновалась, впервые столкнувшись с подобным напором и не зная, что с этим делать. Если Сергей солжет мадам, будто она отказалась его обслужить, страшно подумать, что будет. У хозяйки заповедь: ни одного клиента не упускать, на этот счет она строга, а к ним захаживали и мужчины, многие неплохо разбирались в женском белье.

– Прошу вас, сударь… – начала было Настенька срывающимся голосом, но вдруг его ладонь накрыла ее кисть, лежавшую на прилавке.

Слыханное ли дело: взять незнакомую девушку за руку без ее позволения на то! Настенька испуганно выдернула руку, отпрянув назад, к счастью, их разделял прилавок, на нем не только удобно раскладывать изделия, показывая их покупателю, он еще служил и заграждением от таких вот наглецов.

– Вы испортите мою репутацию, – выпалила она. – Ежели сделаете скандал, меня уволят, а я дорожу местом. Мой дедушка… он болен, мне нужна эта работа… Прошу вас, сударь…

Сергей выпрямился, раскатисто рассмеявшись. Для белошвейки Настенька слишком неподатлива, а всем известно: яблоко слаще то, что висит высоко, в этом смысле недотрога только разжигает кровь, она еще желанней. С другой стороны непонятно, чего она кочевряжится? Молодец он удалой, сам из себя хорош, девки его любят, а тут отпор дали. С чего это вдруг? Цену себе набивает?

– Уходите, – выдавила девушка и убежала в угол к юбкам и ночным одеяниям, раззадорив парня.

Он перепрыгнул прилавок, хотя можно было обойти, и не успела Настенька глазом моргнуть, как очутилась в его руках, задрожав от ужаса.

– Неужто я так страшен, что ты трепещешь?

Да припечатал ее поцелуем прямо в красные губы, одной рукой прижимая к себе, другой держа за подбородок, чтоб не вырвалась. Девушка лишь глухо вскрикнула, упершись в его грудь ладонями, потом разом обмякла, значит, растаяла, не устояла. Сергею понравилось целовать недотрогу, он и выдерживал паузу в поцелуе как можно дольше, чтоб Настенька запомнила силу и сладость его губ. Оторвавшись, он удовлетворенно заулыбался, глядя на лицо девушки в расслабленном покое, закрытые глаза, полоску белых зубов между губами – хороша, ничего не скажешь, но бледновата. Сергей погладил ее по щеке и тихо позвал:

– Настенька…

А она – ни гугу. Он чуть встряхнул ее, повторив имя, но девушка была как мертвая, что и подтвердила ее рука, упавшая вниз, словно плеть. Тут-то Сергей и всполошился, не понимая, что стряслось. Подхватив ее на руки, поискал, куда бы уложить, да не нашел. Вышел с ней за прилавок, вертелся, окончательно растерявшись и бормоча:

– Что же это?.. Настя… Вот так дикарка. И куда мне теперь ее?..

– А! – вскрикнула женщина, войдя в магазин.

– Спокойно, мадам, спокойно! – прорычал он, боясь, что та поднимет вой, потом разбирайся ему с полицией.

Но мадам – стройная блондинка средних лет и по одежде аристократка – оказалась не из робких. Она направила в Сергея дуло крошечного пистолета, заговорив с иностранным акцентом:

– Пан бандит?

– Да какай я бандит, госпожа хорошая! Зашел, спросил эту… – Сергей приподнял выше девушку. – А она… она упала! Уберите пистолет, не ровен час – выстрелит.

– У меня есть умение в стрельбе. Хотите вороват мою Анастаси?

– Воровать? А, не-ет! Бог с вами. Да поглядите же, что с ней!

– Вон стул, несите ее туда. Но смотрите, пан, коль дурно сделать захотите, башку вам снесу, клянусь Езусом Христосом.

Действительно, возле окна-витрины стоял круглый стол и три стула, Сергей усадил девушку и не отходил от нее, иначе бедняжка упала бы. Мадам Беата осматривала Настеньку с докторской педантичностью, поворачивая лицо девушки, приподнимая веки. Сергей не выдержал:

– Живая хоть?

– Пан сомневаться будет? – усмехнулась она. – Анастаси лишенная чувств, не страшно. Держите ей голову, я принесу соль.

Вот так попал! Сергей вытер пот со лба рукавом и едва не уронил девушку, поспешно прижал ее к себе, чувствуя, что сам сейчас будет «лишенным чувств». На его счастье, прибежала мадам, сунула Настеньке под нос флакон, та вздрогнула, беспомощно захлопала глазами, ничего не понимая.

– Пан, несите ее на кушетка, – указывая на дверь, велела мадам Беата. Сергей тотчас поднял девушку, которая слабо запротестовала:

– Нет-нет, я сама… могу…

– Что ты кричишь, будто тебя го€рят на костре инквизиции? – мурлыкала хозяйка, идя впереди. – Пан не ест тебя. Ло€жите сюда…

Она заботливо укрыла клетчатым пледом Настеньку и приказала ей спать, не принимая возражений, после указала Сергею на дверь, а он и рад был удрать. Но когда выходил из магазина весь в липком поту, его остановил голос мадам Беаты:

– А что пан хотел у нас?

– Да так… потом как-нибудь… – буркнул он смущенно и выбежал.

– Бедный, – глядя вслед ему, произнесла мадам Беата со вздохом. – Он так напуган, а это всего лишь обморо€к.

Зыбин стоял над трупом не шевелясь и будто принюхивался, затем умостил толстый зад на поваленное дерево, уступив место Чиркуну. Тот осматривал труп, сокрушаясь, что столь молодая и прелестная особа так рано ушла из жизни. Выводов он не делал, поэтому Марго то и дело ерзала от нетерпения на том же бревне, где сидел гений сыска, ее любопытство требовало немедленного удовлетворения: что же случилось с девушкой, почему она оказалась в этом месте, сама или с чьей-то помощью ушла в загробный мир?

А Зыбин проявлял абсолютную незаинтересованность к находке, как показалось подполковнику. Он подставлял круглое лицо солнечному лучу, прорывавшемуся сквозь густые кроны, щурился и чмокал губами, словно луч ему вливал по каплям небесный нектар. Или смотрел налево, потом направо, опустив одну бровь, вторую подняв, а то и попросту дремал! Суров засомневался в его способностях, не может же квашня и сонная рохля в одном обличье шевелить мозгами!

– А ведь прохладно-с, господа, – наконец изрек гений сыска, поправляя шинель и ежась. – Кажись, я замерз.

– Это потому, что вы сидите, – сказала Марго, не отрывая глаз от анатома, который ее интересовал в данную минуту больше.