Горячая месть для охладевшего мужа - Ольга Славина Страница 10

– Замолчи! – велела Маша, закрывая ему рот кляпом из долгого поцелуя.

Ей не хотелось сейчас говорить. Только чувствовать, дышать, стонать. И наплевать, если услышат эти чужаки, что снуют по особняку и пытаются вычислить убийцу. Не получится! Это не убийство, а кара. Само небо покарало Фроловского.

Здорово, что на свете резко уменьшилось число подонков. Этот негодяй больше не чувствует себя королем мира, больше не пьет дорогой коньяк и не лапает женщин. Он – прах, ничто. А Маша будет жить и наслаждаться жизнью. Вот прямо сейчас. Пир во время чумы. Танец на его могиле. Страсть и удовольствие, ласки и стоны в доме, где он умер всего несколько часов назад.

Машу совсем не испугал допрос, хотя на некоторые вопросы она не могла ответить. Но ей даже понравилось разговаривать со следователем. Ведь сам этот разговор еще раз подтверждал: зло уничтожено. Фроловский умер, сдох, убит, застрелен. Как долго она его ненавидела! Никак не могла понять, как можно с такой легкостью распоряжаться чужими жизнями. Они были для него не людьми, а пешками в игре типа «Монополия».

А ведь их любили, в них нуждались, без них было невыносимо. Разве он хоть раз задумался об этом? Видимо, поздравлял себя. Смерть родителей Маши стала актом устрашения, после которого Фроловскому не смели перечить.

Все, его больше нет. А она есть! Ее ласкают, гладят, целуют. Любят! Как здорово, что рядом, как всегда, Сережка. Какой у него волнующий запах, не стариковский, плесневелый, от которого она, как могла, уворачивалась, а настоящий, мужской. Какие сильные у него руки, сильные и нежные. Хочется, чтобы они исследовали ее всю. С кратким или длительным визитом побывали везде. Обычно она любила, чтобы Сергей медленно ее раздевал, но сегодня Маша была напориста. Она торопилась. Она хотела как можно скорее, острее почувствовать его тело, свое тело. Чувствовать себя бесстыдной и абсолютно свободной. Ощущать, что существуешь, что ты есть, что тебя хотят, любят. Прямо сейчас, прямо здесь…

Илья Болотов стоял на пороге своей комнаты в чужом доме и просчитывал варианты. Труп обнаружила Маша, на ее крик прибежала Лена. Маша утверждает, что близко пообщаться с Анатолием Федоровичем не успела. Только вошла, увидела, что он мертв. Однако сережка, ее сережка, лежащая на ладони Лены, эту версию опровергает. Если в постели Фроловского нашли сережку Маши, значит, своевольная девчонка пробыла у него в комнате много дольше. Возможно, он пытался ее изнасиловать, повалил на постель, а она его застрелила…

Нет, этого не может быть. Илья этого не допустит, даже в виде версии. Эту сестру он должен защитить. Или Маша была настолько пьяна, что по доброй воле легла в постель к старикашке? Тогда находка Лены испортит ее отношения с Сергеем. Этого Илья тоже не хотел. Нельзя, чтобы следователь, Сергей, отец и мать узнали, что их дочь потеряла сережку в постели Фроловского. Нельзя, ни при каких обстоятельствах. Это сейчас самое важное.

Илья посмотрел в глаза жены.

– Лена, отдай эту серьгу мне. И пожалуйста, никому не говори, где ты ее нашла.

Вот так. Она опять стала важным человеком в его жизни. Он опять смотрит на нее и говорит с ней, а не отмахивается, как от надоевшей мухи.

– Илья, я сделаю для тебя все, что захочешь. Я ведь люблю тебя. Конечно, я отдам тебе эту вещь. Конечно, я буду молчать о Маше. Но что я получу взамен? Я осталась совсем одна, Илья. И ты мне сейчас очень нужен. Я хочу уехать из этого дома с тобой, хочу вернуться в наш дом. Я хочу снова почувствовать себя замужем за тобой. Ведь мы хорошо с тобой жили. По-твоему, я многого прошу?

Он смотрел на нее и не понимал, что это – искреннее горе и мольба о помощи или хорошо просчитанная комбинация. Условие шантажистки или просьба несчастной женщины? Хотя почему он ее подозревает? Они так давно вместе, они столько вместе пережили, наверное, зря он был так категоричен, зря так разозлился на нее из-за Бориса. В конце концов, родственников не выбирают.

В последние несколько месяцев на Лену сыпались неприятности: самоубийство брата, убийство отца. Если прибавить сюда еще и развод, получится такой коктейль, который вряд ли сможет выпить до дна хоть одна женщина.

Он был слишком жесток с ней. Как будто забыл, что у него есть жена. Он вел себя недостойно. И по отношению к жене, и по отношению к Жене. Теперь все будет иначе. Он слишком увлекся новой для себя ролью – этакого Деда Мороза для бедной девушки, которая искренне радуется каждому подарку. Лену подарками не удивишь, но их связывает гораздо большее. «В горе и радости» они должны быть вместе.

– Лена, я должен перед тобой извиниться, – подчеркнуто вежливо произнес Илья. – Все, что случилось в последнее время, неправильно. Пойдем, я помогу тебе собраться. Мы едем с тобой домой…

Вот и все. Из тепла и уюта Женю выгнали на мороз. Дворняжке не место в роскошном особняке. Она знала, что это произойдет, но все же не успела подготовиться. Конечно, это был не совсем мороз, даже совсем не мороз, а натопленный салон такси. И в такой двусмысленной ситуации Илья остался любезным.

– Ты же понимаешь, я должен побыть с женой. Я вызвал тебе такси.

Видимо, Лене не терпелось отправить соперницу с глаз долой. И Илья с ней не спорил.

– Мы еще увидимся? – глупо спросила Женя, очень быстро превращаясь из обласканного котенка в побитую собаку.

– Я позвоню, – неопределенно ответил Илья, почти не глядя на нее.

Вранье, которое означало: я не хочу тебя обидеть, но мой ответ – нет. Они больше не будут вместе. Эта связь с самого начала была странной. А вот в том, что теперь она закончилась, ничего странного нет…

Женя очень быстро собралась и уехала из особняка. Она приняла правила игры. Не стала демонстрировать свои чувства, разве только смотрела на Илью так, будто собиралась опознавать его по фотографии лет через тридцать.

«Я хочу быть с тобой!» – крикнула она на прощание про себя.

– До свидания, – произнесла вслух.

Затем села на заднее сиденье автомобиля. Не любила место рядом с водителем, если за рулем не Илья. К нему хотелось быть как можно ближе, а с остальными – особенно незнакомыми, как этот плечистый коротко стриженный таксист, – нужна была дистанция.

Женя снова оказалась на обочине жизни. Пустая квартира, слишком большая кровать, вечера с телевизором, молчаливые выходные. Не хочу!

С того самого момента, как во время разговора с Леной у Ильи стал холодный, чужой голос, Женю бил озноб. Но в машине она довольно быстро согрелась и немного расслабилась. Предрассветные сумерки за окном, яркие рекламные щиты вдоль дороги, плавный ход хорошего автомобиля. Это успокаивало. Женя заставила себя перестать страдать и немножко подумать.

Хорошо бы понять, что все-таки произошло у нее на глазах. Хотя она больше слышала, чем видела. Но и аудио и визуально сцена, разыгранная между Ильей и Леной, не слишком-то напоминала воссоединение любящих супругов. Илья явно не обрадовался, когда открыл дверь жене. Женя слишком хорошо его знала. Сначала он хотел побыстрее отделаться от гостьи. А затем вдруг растерялся. Именно тогда его голос стал чужим и напряженным. Повисла пауза. И в конце эта убийственная вежливость. Нет, скорее всего, дело все-таки не в чувствах, а в сережке Маши, которую Лена нашла в кровати отца. Ради сестры Илья готов пожертвовать многим. Он хочет быть хорошим братом. Его так воспитали: быть хорошим сыном, братом, мужем. Но неужели Лене нужен брак не по любви, а из вежливости? Через шантаж?