Бенефис мартовской кошки - Дарья Донцова Страница 10

Я повесила трубку. Между прочим, я сама прожила большуючасть жизни в блочной «распашонке». Ленка по тем временам частенько оставаласьу меня, ей неохота было ехать к матери, которая безостановочно пилиланеразумную дочь. Вот она и ночевала в Медведково, да еще не одна, а с Костей,своим первым мужем, из-за которого ругалась с маменькой. Правда, потом ониразошлись, Ленка выскочила за Володьку, но это уже неинтересно. Главное – яникогда ей не отказывала. Более того, Ленка и Костя, как молодожены, ночевали вмаленькой комнате, на моем диване, а я ютилась на кухне, на полу, на матрасе,голова под столом, ноги у плиты.

Тяжело вздохнув, я набрала номер Наты Ромашиной. Послышалисьчастые гудки, спустя пару секунд я повторила попытку и услышала тоненькийголосок Натки:

– Да ну?

Я хотела было удивиться, отчего она так отвечает на звонок,но не успела, потому что прозвучала следующая фраза, сказанная другой женщиной:

– Вот тебе и ну. Полгода не разговаривали, а потом с бухтыбарахты звонит и собирается приехать с ночевкой, да не одна!

В ту же секунду я поняла, что Ната беседует с ЛенкойГлотовой. Случается такое с владельцами мобильных телефонов довольно часто:пытаетесь соединиться с кем-нибудь и невольно влезаете в чужой диалог. В такомслучае я немедленно вешаю трубку, но сегодня молча сидела на скамейке, прижимаяк себе Хуча и слушая, как те, кого считала своими близкими подругами,перемывают мне кости.

– Ей башню капитально снесло, – ответила Ната, – живет всвоем мире. Прикинь, что моей Люське на день рождения подарила?

– Ну? – жадно поинтересовалась Ленка.

– Духи приволокла. Вернее, набор, пузырек вонючий, браслетики ожерелье, якобы из жемчуга. Хотя это я зря, жемчуг настоящий. Тут намедни поТверской прошвырнулась, зашла в пару магазинчиков, увидела, сколько сей подарочекстоит, и чуть не скончалась. Лучше бы деньгами дала, Люська давно о музыкальномцентре мечтает. За каким лядом четырнадцатилетней девке жемчуг с элитнымпарфюмом? Ва-аще головы никакой нет!

– Она свою дочурку с макушки до пяток брюликами обвесила, –влезла Ленка.

– Так ее Машка отвратительная толстуха, нос картошкой,глазки – щелочки, уши как ручки у кастрюли, – взвизгнула Ната, – ясное дело,надо же женихов приманивать, вот и старается. Да и что ей? Денег немерено,проблем никаких. Вон, видишь, от скуки с идиотским мопсом по людям таскается.

– Знаешь, – засвистела Ленка, – я люблю собак, но мопсы,ей-богу, такие уроды, а этот ее Хуч полный кретин, вечно жрет, морда в крошках,прямо с души воротит смотреть. А она его нацеловывает: «Ах, ах, Хучик, ах, ах,красавец».

– С другой стороны, – ехидно протянула Ната, – кого ей ещелюбить? Мужика-то нет!

– А полковник? Он теперь с ними живет.

– Да ты что, – воскликнула Ната, – разве не знаешь?

– Нет.

– Ну даешь, все уже и говорить давно на эту тему перестали,а ты не в курсе.

– Ну!

– Он любовник Ольги, близнецы от него. Вот приедешь в гости,приглядись, просто одно лицо.

– А Аркадий что?

– Ничего, он импотент!

Не в силах больше слушать весь этот бред, я зашвырнулатрубку в сумку.

Да, действительно я подарила Люське набор от Шанель. Но занесколько дней до праздника Люся сама позвонила Машке и стала ныть: «Прикинь,какую штуку видела, с ожерельем».

Естественно, Манюня мигом помчалась в магазин и купиланабор. У Машки развился комплекс, она чувствует себя виноватой из-за того, чтонамного богаче своих подруг, вот и пытается изо всех сил исправитьнесправедливость. К слову сказать, ни Сашка Хейфец, ни Ольга Чалова, ни КатяИванова никогда не делают никаких намеков и страшно злятся, если Маня пытаетсякупить всей компании билеты в кино, но кое-кто бессовестно пользуетсяМаруськиной добротой.

И потом, Манюня вовсе не толстая, у нее хорошенькая,свеженькая мордочка с большими голубыми глазами, роскошные белокурые волосы иаккуратный носик. Никаких бриллиантов у моей дочки нет, носит украшения,соответствующие возрасту: серебряные сережки и браслеты, бисерные фенечки,цепочки, кулончик из горного хрусталя. Может, это его Натка приняла заалмазный.

А уж насчет того, что полковник – отец близнецов! Я даже ине предполагала, до какой мерзости могут додуматься люди. Уж скорей Хуча можнопосчитать сыном полковника, Анька и Ванька совсем не похожи на АлександраМихайловича.

Я сидела на скамейке, отупев от духоты и шума. Мопсыпротивные? Да мой Хучик красавец! И ему никогда не придет в голову рассказыватьмерзкие сплетни!

Ладно, теперь поговорим с Женькой.

– Да, – рявкнул приятель.

– Женечка…

– Ты где?

Я чуть было не сказала: «На Курском вокзале», но неожиданносоврала:

– В пиццерии «Мастер Итальяно».

– Это где? – не успокаивался Женька.

– На площади у Курского вокзала.

– Немедленно езжай сюда.

– Почему?

– Сейчас перезвоню.

Я уставилась на пищащую трубку.

Минут через десять прозвучал звонок. Из трубки доносилсяшум, очевидно, Женя вышел на улицу.

– Немедленно ехай сюда.

– Глагола «ехай» в русском языке не существует, – неутерпела я.

– Послушай, – взвился Женька, – грамотная ты наша! У ЛениМаксимова к тебе куча вопросов, неприятных!

– Каких, например?

– Стаса Комолова отравили.

Я чуть не упала.

– Да ну!

– Баранки гну! – заорал Женька. – Поднесли мужику лекарствов таком количестве, что хватило бы на половину населения Москвы.

– Как же так? – забормотала я. – Кто? Когда? Мы же два часабыли вместе… Что же за отрава такая, которая столь долго действует?

– Очень даже быстро убивает, – отчеканил Женька, – толькоглотнешь – и пишите письма, он и охнуть не успел.

– Но кто…

– Ты! – рявкнул Женька. – У наших сложилось твердое мнение,что угостила парня ты.

– Я?! С ума сойти. Мы не знакомы совсем.