Паломничество в Святую Землю Египетскую - Томаш Миркович Страница 10

Однажды в августе, подслушивая в конструкторском бюро дискуссию о стабилизаторах, которые плавились в потоке раскаленных газов, вылетающих из дюз ракеты, Виктор все же не удержался: драя щеткой пол, он как ни в чем не бывало произнес по-немецки:

– А вам, болваны, не приходило в голову, что их можно делать из графита?

– Что-что? – медленно переспросил фон Браун, подняв голову от бумаг. – Стабилизаторы из графита? – Вдруг он вскочил с места. – Да это же отличная идея! Кто предложил?

Немецкие ученые молчали, удивленно поглядывая друг на друга. Когда пауза начала затягиваться, Виктор отставил щетку, гордо расправил грудь, сделал шаг вперед и сказал:

– Я.

Не знаю, так ли это выглядело на самом деле – Виктор любил присочинить. Но эффект, по его словам, был потрясающий. Немцы повскакивали с мест, перекрикивая друг друга. Фон Браун унял их одним жестом, после чего обратился к Виктору.

– Как ты это себе представляешь? – спросил он.

Виктор подошел к его столу и принялся объяснять, время от времени чертя что-то на бумаге. Чем дольше он говорил, тем внимательнее его слушали.

– Кто ты? – спросил фон Браун, когда Виктор закончил.

– Поляк, – коротко ответил парень.

– А откуда ты все это знаешь?

Виктор презрительно скривился.

– У нас такую ерунду знает каждый ребенок – заявил он.

Фон Браун разинул рот в изумлении, после чего вдруг расхохотался.

– Ну ладно, – сказал он. – Уже поздно, а нам надо еще кое-что обсудить, но завтра утром я хочу с тобой побеседовать. Интересно, какие у тебя еще есть идеи. А пока посидишь под арестом.

Ночью Виктора разбудил страшный вой. Он вскочил с нар – казалось, земля под ногами ходит ходуном. В подземной камере не было окна, и он не видел, что творится снаружи, но, слыша непрерывные взрывы, легко мог это себе вообразить. Упав на нары, он закрыл уши ладонями; из-под зажмуренных век текли слезы бессильной ярости. Взрывы означали одно: англичане не послушались его советов. Они просто решили все уничтожить!

Как он узнал назавтра, бомбы на Узедом сбрасывали несколько сотен британских самолетов, налетавших несколькими волнами. Разбомбили они и бараки с заключенными, оставив горы трупов. Он сам бы тоже неминуемо погиб, если бы не арест: одна из бомб угодила в тот самый барак, в котором он жил, и его друзья погибли на месте.

Около полудня его вывели из камеры. У подъезда ждала машина с водителем; единственным пассажиром был фон Браун. Он кивнул Виктору, приглашая сесть, после чего велел водителю объехать остров.

Виктор увидел руины, дымящиеся пепелища, воронки от бомб, кучи трупов, оторванные руки, ноги; уцелевшие заключенные выносили из сожженного здания обугленные тела молодых немок из подсобной службы ПВО. Фон Браун долго молчал. Наконец он заговорил:

– Я догадываюсь, что этот налет – твоих рук дело, я должен бы отдать приказ о твоем расстреле, только что бы это дало? Я потерял двух ценных сотрудников; уничтожено несколько десятков зданий, в том числе поселок ученых; к счастью, уцелели готовые ракеты, монтажные цеха и топливная фабрика. Наши планы сдвигаются на несколько месяцев, но работа будет продолжена. Ты поляк, и неудивительно, что ты считаешь меня врагом; но неужели ты думаешь, что оказал бы услугу науке и человечеству, погибнув вместе со всеми?

Если так, то ты ошибаешься. Думаешь, в мирное время кто-нибудь дал бы тебе денег на такое безумие, как строительство ракет? Знаешь, сколько миллиардов марок поглотила эта стройка? Гитлер верит, что благодаря мне выиграет войну, и, возможно, так и случится, но он победил бы гораздо быстрее, если бы вместо того, чтобы финансировать мои опыты, пустил все эти капиталы на постройку бомбардировщиков и подводных лодок. Потому что я использую Гитлера и войну, чтобы приблизить людей к звездам. У нас уже есть готовый проект двухступенчатой ракеты с дальностью полета десять тысяч километров. Если мне ничто не помешает, то еще до конца войны я построю ракету достаточной мощности, чтобы вырваться из гравитационного поля Земли и отправиться в космос. Еще несколько лет войны, и другие планеты станут нам доступны! Веришь ты мне или нет, но именно такова моя цель, с тех пор как я подростком прочитал «Die Rakete zu den Planetenräumen» [8]Германа Оберта. Ты знаешь эту книгу?

Виктор кивнул.

– Думаю, ты меня понимаешь. И поэтому даю тебе возможность выбора. Или я велю тебя расстрелять, или ты будешь работать с нами. Официально ты останешься заключенным, но будешь уже не махать метлой, а вместе со мной заниматься завоеванием космоса. Да, пока что ракеты будут использоваться в военных целях, но это не бомбы и не ядовитые газы, которые в мирное время нигде не применишь. Когда война закончится, на этих ракетах можно будет полететь на Луну, на Марс, возможно даже – к ближайшей звезде, Альфе Центавра.

Виктор слушал как завороженный. Он не хотел расстрела; его тянуло работать в команде фон Брауна и вместе с ним покорять звезды. Одно мешало: фон Браун – враг. Парень размышлял: допустим, он вольется в коллектив ученых – а затем станет среди них тем же, что Конрад Валленрод [9]среди крестоносцев? Однако он знал, что сам себя обманывает; губить фон Брауна ему вовсе не хотелось. По мере того как он слушал рассуждения немца, братство людей науки начало представляться ему высшей ценностью, более важной, чем друзья, родина, семья. Кроме того, разве он не принес смерть множеству соотечественников, товарищей по заключению слепо веря в рационализм англичан? И разве не был бы он виновен в преступлении против прогресса, а тем самым – против человечества, если бы при налете погиб сам фон Браун?

– Я совсем не хотел, чтобы англичане кого-то убивали, – сказал он мрачно. – По моему плану, они должны были демонтировать ракеты и вывезти в Англию, а вас захватить вместе с ними.

– Да? – Фон Браун улыбнулся в первый раз с начала разговора. – Они сделали глупость, что тебя не послушались. Просто они тебя недооценили. Но у меня тебе такое не угрожает. – Он протянул Виктору руку. – Ну как, принимаешь мое предложение?

Виктор колебался лишь долю секунды.

– Да, – серьезно сказал он. – Принимаю.

Позже, уже работая в команде фон Брауна, Виктор много раз чувствовал себя как бы раздвоившимся: например, в сентябре 1944 года, когда первые ракеты «Фау-2» упали на Лондон. С одной стороны, ему было трудно разделять эйфорию немцев, тем более что в Варшаве продолжалось восстание; с другой – он был доволен, что ракеты действуют исправно.

Радость немецких ученых была недолгой; большинство понимали, что война уже, по существу, проиграна. Гитлер, правда, возлагал большие надежды на двухступенчатую ракету в сто тонн весом, которая должна была ударить по Нью-Йорку. Фон Браун и его люди работали над ней в лихорадочной спешке, почти круглые сутки. Не потому, что верили, будто она в самом деле повлияет на ход войны: второй ее ступенью служил модифицированный «Фау-2», так что боезаряд был невелик, а расходы чересчур высоки для запуска ее в массовое производство; конструкторы хотели просто воспользоваться последним шансом перед падением Германии, чтобы двинуть науку вперед. Но первое испытание, проведенное в январе 1945 года, успеха не принесло, а для последующих уже не оставалось времени – Красная Армия приближалась неумолимо. Нужно было скорее эвакуировать людей и оборудование из Пенемюнде в Нордхаузен в горах Гарца, где на огромной подземной фабрике уже больше года шло массовое производство «Фау-2».