Сатана в церкви - Пол Догерти Страница 10

— Выкладывай, Хью, зачем пришел. Вряд ли только затем, чтобы посмеяться над стариком.

Корбетт улыбнулся в ответ, кивнул и коротко рассказал о своем поручении, не упустив, однако, ни одной важной подробности. Старик терпеливо его выслушал. Когда Корбетт закончил, Кувиль встал и, прикрыв рукой рот, оглядел комнату, переводя мигающий взгляд с одного сундука на другой. В конце концов он покачал головой:

— Сожалею, Хью, но здесь нет ничего такого, что могло бы тебе помочь. Надо поискать в архиве в Тауэре.

У Корбетта упало сердце от одной мысли, что опять надо куда-то идти да еще несколько дней, если не недель, потратить на поиск документов под бдительным присмотром какого-нибудь незнакомого чиновника. Заметив горькое разочарование ученика, Кувиль положил костлявую руку ему на плечо:

— Не расстраивайся, Хью. Я достану то, что тебе нужно. Кое-какое влияние у меня еще сохранилось. Подожди день-два, и я пришлю тебе все, что найду.

Корбетт обнял старика.

— Спасибо, — сказал он. — Этим вы отчасти возместите страдания, причиненные мне вашим дурным характером в те времена, когда вы были моим учителем!

Он ушел под возмущенные выкрики обиженного старика, который требовал, чтобы в следующий визит ученик пробыл у него подольше.

Однако Корбетт уже целеустремленно шагал по грязной улице, закутавшись в плащ и надвинув на лицо капюшон. Он был немного разочарован своим визитом к Кувилю и теперь решил побывать в таверне Элис атт Боуи на Сент-Марк-лейн. Эту часть города он отлично знал и улочку рядом с Патерностер-роу недалеко от собора Святого Павла — тоже. Часть пути Корбетт одолел пешком, но потом на Флит-стрит подсел на телегу, что везла товар из деревни на городские рынки. На Патерностер-роу он слез с телеги и пошел по Айвилейн к площади, ограниченной с одной стороны монастырем францисканцев, с другой — высоко взмывшим в небо собором Святого Павла. Здесь тоже, несмотря на поздний час, бойко шла торговля. Входя в церковную ограду через западные ворота, Корбетт был начеку, помня о своем кошеле и не выпуская из рук кинжала. Место было печально знаменитое — прибежище «волчьих голов», преступников и всякой нечисти с городского дна, которые жили тут и в любой момент, стоило появиться служителям закона, могли скрыться в храме.

Корбетт миновал врата собора Святого Павла и оказался под сводчатыми потолками главного нефа, где обычно собирался народ. Людей все еще было много. С западной стороны сидели писцы, готовые сочинить любой договор, письма, закладные. В боковых приделах стояли барристеры высшего ранга в подбитых горностаями мантиях, они встречали посетителей или обсуждали между собой правоведческие казусы, а возле одной из колонн крутились те, кто отчаянно искал работу. Корбетт походил-походил между ними, пока в одной из ниш не увидел писца на табурете, похожего на человека-птицу, с маленькими когтистыми ручками, круглой головкой, склоненной набок, веселым румяным лицом и гривой светлых волос. Корбетт приблизился к нему.

— Мэтью! — окликнул он. — Как дела?

Писец поднял голову, потянулся и пожал плечами:

— Сносно. Идут помаленьку. Чего вы хотите?

— Элис атт Боуи, — ответил Корбетт. — У нее таверна на Сент-Марк-лейн. Что о ней известно?

Корбетт знал, что Мэтью неисправимый сплетник, и если нужно узнать о каком-то скандале в Лондоне, то лучше этого писца никто не расскажет. И поэтому удивился, когда тот отвел взгляд, и учуял запах страха, охватившего приятеля. Мэтью беспокойно огляделся и потянул Корбетта вниз:

— Вы насчет смерти Крепина и самоубийства Дюкета в церкви?

Корбетт кивнул, и Мэтью, стараясь справиться со страхом, прикусил нижнюю губу.

— Будьте осторожны, — прошептал он. — Говорят, Элис — опасная женщина. Судя по тому, что я слышал, она была любовницей Крепина. Еще у нее связи с могущественным семейством Ланфор. Она вышла замуж за виноторговца Томаса атт Боуи, когда он уже был стариком, а так как вскоре его не стало, то ей досталось семейное дело. Таверна, которой она владеет, называется «Митра». Большая таверна. Но это нехорошее место. А теперь, пожалуйста, уходите.

Корбетт послушался, недоумевая, что так испугало его общительного приятеля — неужели только имя?

Таверну «Митра» Корбетт отыскал на Сент-Марк-лейн, и она оказалась довольно затейливым трехэтажным зданием: верхний этаж выступал, нависая над парадным входом. Украшенный листьями шест вместе с изображением епископской митры на черном поле делали дом самым заметным на улице. Входя в таверну, Корбетт отметил про себя, что лицо епископа на вывеске было злой карикатурой на важного, жестокого и жадного священника. Внутри оказалось темновато, но уютно и намного чище, чем в большинстве подобных заведений. Длинная зала с побеленными стенами, свежий тростник на полу, пересыпанный ароматной травой, высокие потолки с почерневшими от огня балками — впрочем, очаг посередине был снабжен дымоходом, который защищал внутреннее пространство от копоти. Вдоль стен расположились табуреты, скамьи и столы на козлах.

Возле очага стоял здоровенный лысый детина и маленькими свинячьими глазками долго сверлил Корбетта, после чего перевел взгляд на других посетителей. Среди них были обычные пьяницы, которые уже заснули за своими столами, несколько одиночек, поглощенных своими мыслями и содержимым кружек, и группа завсегдатаев, лениво игравших в кости в компании шлюхи в красном платье и шляпе. Подавальщики подносили вино и пиво игрокам и прочим посетителям под суровым присмотром лысого великана. На Корбетта никто не обратил внимания, не считая компании, обосновавшейся в дальнем углу, но и она, поизучав его некоторое время, вернулась к прерванной беседе.

Корбетт сел за стол и заказал вина и еды. Он медленно жевал, стараясь получше осмотреться. Почему-то у него возникло ощущение, что его тут узнали, даже, пожалуй, ждали и он видит всего-навсего живую картину, специально для него поставленную. Спустя какое-то время он махнул рукой, подзывая лысого верзилу, который не мог не заметить его жеста, однако прилежно игнорировал его несколько минут, прежде чем, откусив ноготь и выплюнув его в огонь, двинулся к посетителю.

— Сэр?

Голос у него оказался довольно высоким для его телосложения.

— Хью Корбетт, чиновник Суда королевской скамьи. Я здесь по повелению короля. У меня есть соответствующие полномочия, и мне бы хотелось поговорить с миссис Элис атт Боуи.

Его слова, словно брошенные в воду камешки, кругами тишины разошлись по таверне. Разговоры стихли, игра в кости замерла, головы пригнулись к столам, и ни одно из его слов не осталось незамеченным. Великан довольно долго смотрел на Корбетта черными, как речная галька, глазками, потом кивнул и направился в дальний конец залы. Корбетт последовал за ним и оказался в кухне. Это была небольшая комната с побеленными стенами и длинным столом, уставленным оловянной и глиняной посудой. У стены напротив располагался очаг, на котором что-то жарилось, а над ним в ряд висели железные крюки.

В кухне было чисто и пахло травами и пряностями, банки с которыми стояли на полках вдоль всех стен. У дальнего конца стола над каким-то пергаментом склонилась изящная женская фигурка — ее Корбетт заметил не сразу, но едва он вошел, женщина выпрямилась и спрятала документ. Корбетту еще не приходилось видеть такой красавицы. Фламандский с белыми кружевами чепец обрамлял смуглое лицо с огромными черными глазами, точеным носиком и губами, которые соблазнили бы самого святого из отшельников. Прядь черных волос выскользнула из-под головного убора и легла на великолепно очерченную щеку. Невысокого роста, даже маленькая, она в своем зеленом платье с золотым поясом была на редкость хороша, так оно подчеркивало пышную грудь и узенькую талию. У Корбетта захватило дух, и он не мог произнести ни слова, когда великан представил его. Женщина насмешливо посмотрела на чиновника и улыбнулась, показав безупречные зубы и выразив свое удовольствие от встречи с ним.