Темный огонь - К. Дж. Сэнсом Страница 10

– Я принес тебе немного цветов, Лиззи, – произнес он.

Она посмотрела на букет, потом на Джозефа, и, к моему удивлению, взор ее был преисполнен гнева.

Я заметил, что на соломе стояли тарелка с хлебом, вяленой рыбой и бутылка пива. По всей очевидности, еду ей принес накануне Джозеф. Но заключенная к ней не прикасалась. Теперь же в рыбе ютились толстые черные жуки. Элизабет вновь отвернула свой взор.

– Элизабет, – голос Джозефа дрожал, – это сэр Шардлейк. Он твой защитник. Лучшая голова в Лондоне. Он может тебе помочь. Но ты должна с ним поговорить.

Я стал на четвереньки, чтобы взглянуть ей в лицо, стараясь как можно меньше касаться грязной соломы.

– Мисс Уэнтворт, – мягким голосом произнес я, – вы меня слышите? Почему вы отказываетесь говорить? Вы скрываете какую-то тайну? Свою или чужую?

Я на мгновение остановился. Она по-прежнему невозмутимо глядела сквозь меня. В воцарившейся тишине были слышны шаги на улице за окном. Внезапно меня разобрала ярость.

– Вы знаете, что вас ждет, если вы будете упорствовать в своем молчании? – спросил я. – Вас подвергнут пытке прессом. Судья, пред которым вы предстанете в субботу, человек жесткий. На иной приговор можно не рассчитывать. Вам уже рассказали, что представляет собой пытка прессом?

Она по-прежнему ничего не ответила.

– Ужасная медленная смерть, которая может длиться в течение нескольких дней.

При этих словах ее взор оживился и на мгновение устремился на меня. Я увидел в нем такую бездну несчастья и горечи, что не мог при этом не содрогнуться.

– Если вы заговорите, возможно, мне удастся вам помочь. Что бы ни случилось в тот день у колодца, еще не все потеряно. У нас есть возможность вам помочь. – Я запнулся. – Что случилось, Элизабет? Я ваш адвокат. Я никому ничего не скажу. Если хотите, мы можем попросить вашего дядюшку удалиться и поговорить с глазу на глаз. – Да, – подтвердил Джозеф. – Если хочешь, я уйду.

Но она по-прежнему молчала. Я заметил, что она начала рукой хвататься за солому.

– О Лиззи, – в сердцах начал Джозеф, – ведь ты могла бы сейчас читать книжку. Или играть на инструменте. Как делала это год назад. Вместо того чтобы лежать в этом отвратительном месте.

Он заткнул кулаком себе рот и принялся его кусать. Я слегка переместился и поглядел девушке прямо в глаза. Что-то в ее взгляде меня глубоко потрясло.

– Элизабет, я знаю, что сюда приходили люди, чтобы посрамить вас. Хоть вы и спрятали свое тело, они видели ваше лицо. Я знаю, эта солома отвратительна, но вы могли бы укрыть ею и голову. Тогда бы никто вас не смог видеть. Тюремному надзирателю не разрешается никого пускать внутрь. У меня складывается такое впечатление, что вы сами желаете, чтобы они на вас глядели.

По ее телу пробежала судорога, и на какой-то миг мне показалось, что она не выдержит и заговорит, но в следующее мгновение она еще крепче стиснула челюсть. Я видел, как напряглись ее скулы. Выждав некоторое время, я встал на ноги, испытав при этом немало болезненных ощущений. Пока я поднимался, в другом конце камеры раздался шорох. Обернувшись, я увидел, что пожилая дама медленно приподнялась с пола на локти и затрясла головой.

– Она не будет говорить, джентльмены, – хриплым голосом произнесла та. – Я здесь лежу уже три дня. И она за это время не вымолвила ни слова.

– А вы за что сидите здесь? – поинтересовался я.

– Нас с сыном обвиняют в том, что мы украли лошадь. У нас тоже суд в субботу. – Она вздохнула и провела языком по растрескавшимся губам. – Нет ли у вас чего-нибудь попить, сэр? Хотя бы самого жидкого пива?

– К сожалению, нет.

Она перевела взгляд на Элизабет.

– Говорят, в нее вселился демон. И он крепко держит ее в своих лапах. – Она горько рассмеялась. – Демон или не демон – палачу все едино.

Я обернулся к Джозефу.

– Боюсь, я больше ничем не могу тут помочь. Давайте пойдем. – Я осторожно повел его к двери и постучал. Та сразу отворилась. Должно быть, тюремщик нас подслушивал. Я обернулся. Элизабет лежала все так же тихо и неподвижно.

– Старая ведьма права, – сказал тюремщик, запирая за нами дверь на замок. – В нее вселился дьявол.

– В таком случае вам следует быть настороже, когда приводите сюда людей, чтобы поглумиться над ней через решетку в окне, – съязвил я. – Как бы она не превратилась в ворону и не вцепилась кому-нибудь в лицо.

Я повел Джозефа прочь. Минуту спустя мы с ним уже были на улице, где ярко сияло солнце. Мы вернулись в таверну, и я заказал для него кружку пива.

– Сколько раз вы посещали Элизабет с тех пор, как ее посадили в тюрьму? – осведомился я.

– Сегодня четвертый. И всякий раз она молчала, как камень.

– Что ж, я не в силах ее расшевелить. Должен признать, что никогда не имел дело с подобным случаем.

– Вы сделали все, что могли, – разочарованно произнес он.

– Даже если ее признали виновной, – постукивая пальцами по столу, продолжал я, – все равно есть пути, чтобы избавить ее от смертельного приговора. Судьи могут признать, что она совершила преступление в приступе помешательства. Она могла бы, к примеру, заявить, что беременна. Тогда бы ее не имели права повесить до рождения ребенка. Это могло бы дать нам время.

– Время для чего, сэр?

– Как для чего? Для того, чтобы расследовать это дело. И выяснить, что на самом деле случилось.

Он столь резко подался вперед, что едва не опрокинул свою высокую пивную кружку.

– Значит, вы верите в то, что она невиновна? Прежде чем ответить, я посмотрел ему в глаза.

В это верите вы. Хотя, честно говоря, ее отношение к вам бесчеловечно.

– Я верю ей, потому что знаю ее. И потому что, когда увидел ее там… – Он с трудом подбирал слова.

– Хотите сказать, что она произвела на вас впечатление человека, который скорее совершил в жизни огромную ошибку, нежели большое преступление?

– Да, – поспешно подтвердил он. – Да. Именно так. Вы тоже это почувствовали?

– Да. – Я продолжал глядеть на него спокойным взглядом. – Но наши с вами ощущения еще не являются доказательством, Джозеф. К тому же мы можем ошибаться. Служителю закона не подобает опираться в своей работе только на ощущения. От него требуется беспристрастность и обоснованность. Это я вам говорю из собственного опыта.

– Что же мы с вами можем предпринять, сэр?

– Что касается вас, то необходимо посещать ее каждый день. Начиная с сегодняшнего и кончая субботой. Не то чтобы я рассчитывал таким образом заставить ее нарушить молчание. Просто это необходимо делать. Нужно для того, чтобы она знала, что о ней не забыли. Мне кажется, это очень важно. Такое впечатление, будто мы для нее сейчас не существуем. Если она что-нибудь скажет, если ее поведение каким-либо образом изменится, немедленно дайте мне об этом знать. Как только вы меня известите, я нанесу ей еще один визит.