Убийца ее мужа - Валерий Ефремов Страница 10

Шумский маньяков не понимал и оттого недолюбливал. Хотя к преступникам как к таковым относился, можно сказать, с симпатией. А с чего бы ему относиться к ним по-другому? Он ведь – криминальный журналист, и всякие там аферисты, воры, убийцы и прочие бандиты дают ему материал для профессиональной деятельности, а значит, помогают Станиславу зарабатывать на хлеб насущный. Да и сам он с недавних пор разве не стал захаживать по ту сторону закона?

– Так вот, – продолжал зам. главного. – Звони Зайцеву и договаривайся с ним о встрече. Майор, кстати, тебя ждет. Ведь он сам позвонил в редакцию и попросил прислать корреспондента. Говорит, что с Человеком Со Шнурком покончено. Подробности он тебе сообщит. Шеф в курсе и с нетерпением ждет твоего материала. Он даже планирует выпустить экстренный вечерний выпуск. Так что действуй.

Станислав, выслушав своего начальника, помрачнел: не вовремя свалилось на него это срочное редакционное задание. Если бы подобное поручение он получил бы, к примеру, год назад, то был бы вне себя от счастья. Ведь вся Москва только и говорит о Человеке Со Шнурком, и статья о том, что город теперь избавлен от очередной напасти в лице этого серийного маньяка, неизбежно принесет Шуйскому громкую журналистскую славу.

Но сейчас профессиональная деятельность отошла для него на задний план, а излишняя популярность могла только повредить, раскрыв его инкогнито перед клиентами. Но и отказаться от работы в «Криминальном вестнике» Станислав считал неразумным. Конечно, в материальном плане эта работа для него теперь ничего не значила – журналистские гонорары выглядели просто смехотворными по сравнению с финансовыми результатами его тайных акций. Зато статус корреспондента «Криминального вестника» давал ему возможность быть в курсе событий в мире больших денег, где и совершались главные преступные деяния. Владение важной криминальной информацией помогало Шумскому планировать и осуществлять выгодные финансовые операции. То, что практически все они замешаны на человеческой крови, его нисколько не смущало. Тем более сам он непосредственного участия в убийствах не принимал. А и пришлось бы – рука бы не дрогнула. Так, во всяком случае, Станислав теперь считал.

Журналист позвонил майору Зайцеву и заверил, что едет к нему в управление, но на самом деле направился в противоположную часть города – в Измайловский парк, именно там, в тени деревьев, он должен был встретиться с Петром Максимовичем Малаховым. А майору Станислав потом скажет, что застрял в проклятых московских пробках. Причина по нынешним временам уважительная и встречает повсеместное понимание и сочувствие.

Он пристроил свою машину и бегло оглядел стоящие у входа в парк авто. И сразу же засек дряхлую темно-зеленую «шестерку», на которой обычно разъезжал один из королей московского рынка золота и других драгметаллов Петр Малахов.

Станислав, впрочем, не удивлялся, что коммерсант, располагающий, по оценке Шумского, капиталом не менее чем в два десятка миллионов долларов, использует столь непрестижную марку. Он знал: дельцы старой формации, сделавшие большие деньги еще при советской власти и основную часть своей жизни находившиеся под прессингом ОБХСС и КГБ, не склонны выставлять богатство напоказ, что принципиально отличает их от новых русских.

Итак, клиент прибыл, а значит, с крючка уже не сорвется!

Как и обычно в таких случаях, Станислав прибег к умеренной маскировке: приклеил усы, надел темные очки и водрузил на голову бейсболку. Этому незатейливому маскараду он научился у известного киногероя Штирлица – только тот вместо бейсболки предпочитал использовать берет. Месяца три назад, когда Шумский впервые с целью маскировки надел темные очки, он выглядел в заснеженной Москве несколько вызывающе и оттого ощущал определенный неуют, но сейчас, в конце мая, при солнечной погоде чувствовал себя вполне комфортно.

Станислав направился было в парк с пустыми руками, поскольку клиенты обычно передавали ему деньги вместе с кейсом или в какой другой таре. Но вовремя вспомнил, что в прошлый раз этот старый пень Малахов приволок бабки в дряхлом кожаном портфеле времен развитого социализма, непременном атрибуте советского чиновника средней руки, и, вытащив оттуда оговоренные баксы, со своим бюрократическим раритетом так и не расстался.

Пришлось Станиславу вернуться и прихватить с собой большую хозяйственную сумку, с которой он обычно заезжал в торгующий по сниженным ценам гипермаркет, где закупал продукты сразу на неделю.

Торговец золотом его ждал, сидя на лавочке, крепко сжав в руках свой легендарный портфель и устремив прямо перед собой неподвижный взгляд.

Шуйский осмотрел окружающую местность довольно-таки поверхностно, поскольку никаких неприятных сюрпризов от Малахова пока не ожидал. Тот, конечно, тертый хрен и много лет крутился в криминальной среде, но всегда действовал в одиночку. А все его связи в преступном мире исчерпывались знакомством с ворами хотя и заслуженными, но потерявшими былое влияние, и никакой более-менее серьезной криминальной структуры современного типа за спиной Малахова не числилось.

Станислав считал этого дельца настоящим коммерческим феноменом, и то, что в девяностые годы, когда крупные деньги делались либо с использованием связей на правительственном уровне, либо с помощью оружия, Петр Малахов, обычный, в сущности, барыга-индивидуал, свое состояние не только не потерял, но и многократно приумножил, выглядело просто чудом.

Шумский связывал подобный финансовый успех с тем, что мафиозные структуры и крупные банды заняты были в постсоветский период борьбой за контроль над госсобственностью и такой мелочевкой, как рынок золота, не сильно интересовались.

Так что не Шуйский, а именно частный делец Малахов наверняка испытывал сейчас мандраж передним, «Степаном», представителем могущественной «фирмы «Гарант», специализирующейся, как легко должен был усвоить клиент, на заказных убийствах.

Ко всему прочему коммерсанту уже перевалило далеко за шестьдесят, а Станиславу не исполнилось и тридцати, и как всякий представитель современного молодого поколения, он чувствовал свое превосходство над любым «старпером» во всех компонентах и сферах бытия.

И все-таки нельзя сказать, что в силу всех этих причин Станислав был излишне самоуверен. Он полагал, что в нынешнее время следует ожидать от кого угодно чего угодно – поскольку народ в большинстве своем морально и психически травмирован перестройкой и либеральными реформами.

Шумский к месту вспомнил не столь давний криминальный случай в Москве: группа жестокосердых подростков на перемене с крыльца школы обстреляла снежками совсем дряхлого с виду старичка, кое-как шаркающего мимо них с тележкой с продуктами. Когда один из снарядов попал дедуле в голову и сбил с него шапку, тот ее подобрал, натянул на уши, потом снял очки, сменил их на другие, видимо для дистанционного видения, далее не спеша полез за пазуху и вытащил оттуда пистолет. Он выпалил по пацанам всю обойму, а потом достал вторую и ее израсходовал тоже. Двое подростков погибли на месте, а еще двое – в реанимации.

Впоследствии выяснилось, что хладнокровный дед-убийца – дважды Герой Советского Союза, провел еще во время Великой Отечественной около сотни воздушных боев и сбил десятка три немецких самолетов. Когда Шуйский подготовил этот материал для публикации, то видавший виды главный редактор, покачав головой, снял статью из номера.