Тайна трех похищений - Марина Елькина Страница 10

Игорек отлично справлялся с ролью Колокольчика. Он хорошо запоминал слова, смотрел на всех темными серьезными глазами и внимательно слушал Машу.

Он только не выговаривал букву «р», но от этого Колокольчик становился еще милее.

— Лазлешите пледставиться — Колокольчик, — говорил он первую фразу и изящно кланялся, снимая голубой колпачок.

На первой репетиции ребята не могли удержаться от смеха, так забавно это у него выходило.

Репетиция закончилась, все разошлись по домам, а через полчаса к Маше прибежала взволнованная Наташка:

— Игорек не хочет больше репетировать.

— Почему? — спросила Маша. — Ему не понравилось?

— Понравилось, но он не хочет, чтобы над ним смеялись.

Маша облегченно вздохнула:

— Ах, вот что! Давай-ка я с ним поговорю.

Наташка привела насупленного братишку, и Маша начала ему втолковывать:

— Эх, ты! У тебя же комическая роль! Если люди вокруг улыбаются или смеются — это хорошо! Значит, ты очень хорошо играешь свою роль, значит, ты им очень нравишься.

Игорек внимательно слушал ее речь, и складка обиды на его переносице постепенно разглаживалась.

— Когда смеются — это хорошо? — спросил он.

— Конечно, кивнула Маша.

— Я понял. — Игорек серьезно моргнул большими темными глазами. — Я не буду обижаться.

С этого дня он сам весело смеялся на репетициях и радовался, когда смеялись другие.

* * *

На третьем этаже, прямо под Машиной квартирой, появились новые соседи: муж, жена и четырехлетний ребенок. Мужчину ребята видели редко: он рано утром уходил на работу и приходил поздно вечером. Зато женщина и ребенок в первый же день вызвали у ребят чувство неприязни.

Женщина была маленькая, остроносая, с живым мышиным лицом. Еще не успев внести в квартиру мебель, она уже поругалась с грузчиками, с бабой Шурой и с Тошкой, который вежливо согласился покараулить вещи. Ребята в тот же день прозвали ее Рыжей, потому что волосы, стянутые в пучок на затылке, были у нее медно-рыжего цвета.

Мальчишка тоже был неприятный. Лицом он очень походил на мать — те же мышиные глазки, остренький носик, только волосы черного цвета. Характером, наверное, новый сосед тоже был копией матери, потому что на второй день он с балкона плюнул бабе Шуре на голову, а на третий кинул камнем в Пушка.

Маша свою болонку в обиду никогда не давала. Она больно схватила мальчишку за руку и, как следует тряхнув его, посоветовала сквозь зубы, чтобы он и на километр не приближался к собаке. Мальчишка сразу захныкал, завопил на весь двор, призывая на помощь маму, но Маша лишь покрепче стиснула его руку и посильней толкнула. Он упал в лужу, вскочил и, мокрый, побежал домой, на бегу размазывая по лицу слезы.

Любой другой мальчишка после такого случая побоялся бы связываться с Машей, но этот только затаил злобу и всякий раз, увидев Пушка, хватал палку или камень — правда, больше не приближался.

В общем, с новыми соседями отношения сразу же были испорчены. Ни о какой дружбе в будущем не могло идти и речи. Рыжая и ее сынишка сильно просчитались, обзаведясь врагами.

Может быть, Рыжая и не хотела враждовать с ребятами, просто не принимала их всерьез, но с бабой Шурой ссориться наверняка не стоило. Баба Шура — это язык всего двора, а плевать на язык с балкона — дело нешуточное. Очень скоро баба Шура настроила весь дом против новых соседей. С Рыжей даже редко кто здоровался.

Впрочем, новые соседи ни на кого не обращали внимания. Рыжую мало задевало молчание всего двора: она и сама не хотела ни с кем здороваться.

Но хуже всего было то, что Машина квартира размещалась как раз над квартирой Рыжей, и скандалов по этому поводу долго ждать не пришлось. Теперь каждая репетиция превращалась в ожидание Рыжей. У нее то спал ребенок, то отдыхал муж, то она сама болела и не могла слышать топот сверху.

Вообще-то ребята не скакали и не бегали, но, сами понимаете, когда десять человек пройдут все вместе, топот будет неплохой. Первые разы Маша пыталась объяснить Рыжей про театр и репетиции, но соседка и слышать ничего не хотела.

— Какой театр? — возмущалась она. — Где это видано, чтобы театр находился в квартире? У театра всегда есть отдельное помещение. Если у вас театр, репетируйте где-нибудь в другом месте, а не у меня над головой. Я этого не потерплю! Я буду жаловаться! Никому не позволено заводить дома театр!

Конечно, от ее криков репетиции не прекращались, но обстановка была нервная. В конце концов дошло до того, что стоило ребятам подвинуть стул, как Рыжая трезвонила в дверь и объявляла, что у нее в квартире обваливается потолок.

* * *

Недели за две до Нового года неприязненные отношения с Рыжей перешли в войну.

В тот день ребята, как всегда, репетировали. Только на этот раз Волк должен был подпрыгнуть и пригрозить залу пистолетами.

Вадик так вошел в роль, что, забыв о Рыжей, очень основательно два или три раза прыгнул. Так, что даже посуда в серванте мелодично задрожала.

— Ну, чего скачешь, как бегемот! — заорали ребята хором. — Сейчас Рыжая придет!

Вадик испуганно прикрыл рот ладонями:

— Я не хотел…

А Рыжая не заставила себя ждать. Ребята уже слышали на лестнице ее решительные грузные шаги. Вот до чего дошло! Они Рыжую уже по шагам узнавали.

Рыжая вдавила кнопку звонка и не отпускала ее. Ребята переглянулись:

— Что будем делать? Кто пойдет открывать?

— Конечно, я, — вздохнула Маша.

— А может, я… — робко предложил Вадик, чувствуя вину за совершенные прыжки.

Хотя, если говорить честно, ему меньше всего на свете хотелось сейчас смотреть в разъяренные мышиные глазки Рыжей.

— А может, вообще не открывать? — спросила Люда.

— Очень умно! — ехидно откликнулся Тошка. — Кто же, по-твоему, минуту назад скакал у нее по потолку? Может, баба Шура со своей палкой?