Шпион, которого я убила - Нина Васина Страница 10

Две женщины и четверо детей в четырехкомнатной квартире. Сначала детей делили по комнатам: сын Далилы Кеша и старший приемный сын Евы Илия – в одной комнате, а четырехлетние близнецы – в другой. По комнате «мамам». Когда Еве или Далиле требовалось место для проведения личных встреч, они пользовались квартирой Далилы. Со временем Кеша, а за ним и Илия перебрались в самую большую комнату, к близнецам, по очереди рассказывая им на ночь сказки и дежуря во время болезни. Сделали они это спонтанно, ничего не обсуждая с женщинами. В одну особенно напряженную ночь, когда Илии не было, а маленькая Ива заходилась в жестоком кашле, Кеша спокойно, по-мужски закрыл собой дверь и не дал Еве войти. Он совершенно серьезно объяснил свое поведение: «Ты всегда должна быть добра, весела и готова к подвигам, – втолковывал он Еве, потерявшей от возмущения дар речи. – А как ты будешь готова, если не выспишься? И потом, знаешь, что я понял? Хоть ты и выдержанней мамы, но тоже особа нервная. А в экстремальных ситуациях требуется спокойствие и расчетливый мужской ум. Врача я вызвал, температура тридцать восемь и две, но она уже откашливается. Можешь войти, только не хватай ее на руки и – улыбайся! А тебя я не пущу точно! – Это матери, Далиле. – Ведь заревешь, как всегда». Через две ночи он растолкал мать, пробормотал: «Можешь подежурить вместо меня, так и быть…» – и свалился поперек кровати. Далила тихо стукнула в дверь Евы, вдвоем они осмотрели чисто убранную комнату близнецов, быстро взяли на руки – Далила горевшую огнем Иву, а Ева стойко не спящего Сережу – и до рассвета сидели у окна, прислушиваясь к дыханию задремавших на руках детей. Далила вытирала слезы, Ева чуть слышно пела, вдыхая запах Сережкиных волос, пока тихонько, установленный на минимум, не тренькнул телефон.

– Все будет хорошо, – сказал в трубку Илия, не здороваясь и ничего не спрашивая. – Завтра она заснет, вспотеет и начнет выздоравливать. Не плачь!

– Это Далила плачет, а я пою, – Ева улыбнулась. – Вот, даже улыбаюсь. Как там Италия?

– Мокнет.

– Нашел книгу?

– Нет еще.

– Сколько библиотек осталось?

– Две. И две в Генуе. Вы мне там Кешку нотациями не испортите, мамочки. Не подточите излишней нежностью его мужской максимализм.

Ева только вздохнула.

– Сколько ему лет? – спросила она за завтраком Далилу. Далила задумалась.

– Мне скоро двенадцать! – объявил с полным ртом Иннокентий.

– Это я слышу уже второй год, – Ева покачала головой, – не бери пример с Илии. Как ни спросишь, все ему «около пятнадцати», видишь, к чему это привело?

– К чему? – Кеша подвинул чашку, Далила, очнувшись, налила кипяток и в полной прострации наблюдала, как сын сыплет – ложку за ложкой – порошок из банки.

– А у тебя… – начала она, не выдержав, но Кеша перебил:

– Ничего у меня не склеится, а ты обещала Илии не делать мне замечаний!

– Это привело к тому, – Ева просто отодвинула банку с какао подальше, Кеша посмотрел укоризненно, – что уже пять или шесть лет ему все пятнадцать и пятнадцать. У других мальчиков уже выросли бороды и усы, а он так и застрял в своем пятнадцатилетии.

– Это все очень просто, – скучным голосом объяснил Кеша. – Другие жизнь прожигают, а Илия созерцает. Он созерцатель.

– Кто он? – Далила удержалась от зевка и, тараща глаза, разглядывала сына с изумлением.

– Созерцатель. Я тоже буду созерцателем.

– А… – начала Далила.

– Если получится, – успел предупредить ее вопрос Кеша. – Это трудно. Это практически невозможно. То, что для других людей – жизнь от детства до старости, для созерцателя – только короткий миг. Созерцатель не тратит нервы по пустякам, он наблюдает, а не вмешивается!

– Яблоко или банан? – спросила Ева.

– Яблоко. Вымыла? – Кеша пихнул яблоко в рюкзак. – Литературу я сегодня прогуляю, – объявил он с серьезным видом. – Поеду за бронхолитином в центральную аптеку, а там перерыв с часу, надо успеть до перерыва.

Ева молча стукнула по столу бутылочкой бронхолитина.

– Я вчера совещание прогуляла, – сообщила она загрустившему Кеше, – так что, уж будь добр, посети литературу.

– Так, да? А ведь я должен все время жить под давлением ответственности, чтобы закалять в себе мужественность и выносливость созерцателя!

– Вот и подойди к этому ответственно. – Ева подтолкнула его к двери. – Мужественно объясни учительнице перед уроком, почему ты не выучил домашнее задание, пообещай к следующему разу все подготовить и с минимумом подвижности и максимумом интереса на лице высиди урок. Это и будет самое большое давление ответственности на сегодня.

– А ты что молчишь и не заступаешься? – с обидой в голосе спросил он у Далилы, выглянув уже одетым из коридора.

– Я? Я созерца-а-аю… – зевнула Далила.

В обед полковнику Кошмару позвонили из Управления внешней разведки. Кошмар от встреч с коллегами по службе из других структур увиливал как мог, но в этот раз ему просто, без вопросов и вступительного трепа, назвали место и время.

– Я приеду со своим сотрудником. – Кошмар отложил нож, которым он чистил яблоко.

– А нельзя без баб? Знаем мы твоего сотрудника.

Некоторое время Кошмар обдумывал, идти на встречу или проигнорировать ее и дождаться приказа явиться на совещание к начальнику Службы, как это обычно случалось при нестыковке в действиях или конфликтах между подразделениями. Разгрызая яблочное семечко, Кошмар почувствовал во рту запах коры молодого деревца и решил, что на встречу пойдет, и пойдет с Кургановой. Он всегда с удовольствием слушал, как задорно она обороняется, ее здоровый женский экстремизм в подобных ситуациях часто гасил конфликты, направляя мысли мужчин-собеседников совсем в другое русло. Чтобы пойти на встречу, Курганову надо было подготовить. Кошмар вздохнул, предчувствуя трудный разговор, но делать было нечего.

Встретились на «выгуле детей». В этот день моросило, Ева и Кошмар сидели в полуразрушенной беседке в парке, а близнецы обследовали сломанную карусель неподалеку. Дул ветер, катая брошенный пластмассовый стаканчик на деревянном столе. Ева не хотела ни во что вникать. Она в отпуске «по уходу», она согласилась пойти в школу из-за мальчика Кости. Нет, она, конечно, понимает, что дело не только в программе охраны свидетелей, если бы дело было в этом, семью Кости просто бы отселили в безопасное и удобное для охраны место.

– А что вы предполагаете? – Кошмар в который раз поразился ее интуиции и чутью. Он действительно предложил ей выйти временно на работу, объясняя это необходимостью наблюдения за подростком в школе и установления круга его близких друзей.

– Я предполагаю, что Костю надо не столько охранять, сколько следить за его окружением либо ждать, не выйдет ли кто на контакт с ним. Но вникать во что-то по собственной инициативе не хочу, хватит с меня профессионального рвения, которое потом кончается выговором или отпуском без содержания, – вздохнула Ева.