Взлетная полоса - Фридрих Незнанский Страница 10

Предчувствие его не обмануло. Бросив в сторону Плетнева красноречивый взгляд, Таня молча написала на пластике настенной доски: «Подойдите к компьютеру». Быстро стерла надпись и села за компьютер, настороженно глянув на дверь. Но дверь закрыта – из коридора не видно, что происходит в комнате. Убедившись в безопасности, Таня кивком пригласила сесть рядом с собой застывшего на месте Антона.

– Вот вы еще спрашивали, почему такое название – «Гаррисон Райт»? На самом деле иностранного капитала тут никогда не было. Это всего лишь мода конца девяностых…

Пока голос Тани ровно и безмятежно произносил эти слова, ее пальцы бегали по клавиатуре. На экране открылось окно последней версии «Word», в котором постепенно возникали слова… Антон прочел:

«Тут может быть прослушка. От Лени такого можно ждать. Сами увидите, какой он человек. Хотя умеет вежливо улыбаться. Кажется строгим и щепетильным».

– Правда? – среагировал Антон непонятно на какие слова: то ли произнесенные, то ли написанные. Учитывая требования конспирации, поправился: – И… что за мода была?

– Русские учредители называли свои агентства какими-нибудь английскими словами. Или аббревиатурами…

Под прикрытием этой мини-лекции Таня продолжала печатать, а Антон – читать, поглядывая на креативного директора и кивая в знак того, что понял.

«У Лени 25 % акций. После смерти Кирилла он стал и. о. генерального. За полгода он сможет взять контроль над всем пакетом. И даже вдова у него ничего не отберет. Он спец в законодательстве».

Лицо у Тани стало напряженное: губы побелели, пряди коротких волос прилипли к внезапно взмокшему лбу. Что заставляет ее испытывать такие сильные эмоции? Боится исполнительного директора? Или дело в чем-то другом?

– Неужели Легейдо так гнался за модой? – продолжал поддерживать внешний, обращенный к прослушиванию диалог Антон Плетнев.

– Нет. Скорее, использовал ее. – На голосе Тани не отражались чувства, написанные на ее лице: создавалось впечатление, будто девушка подвержена раздвоению личности, которое использует с выгодой для себя. – Он же такой у нас… – Таня попыталась изобразить улыбку своими бледными губами, – ну неспортивный, да? А всегда хотел быть летчиком. И еще супергероем, как Индиана Джонс…

Антона не на шутку заинтересовало это поразительное признание – пожалуй, главное в сказанном Таней на словах, что показалось ему важным. Он вопросительно взглянул на собеседницу – мол, неужели? Та кивнула и снова ударила пальцами по клавиатуре:

«Я считаю, что у него был мотив… хотя поверить в это трудно. Все ценят Леню. Доказательств у меня пока нет. Но я знаю, как их добыть».

– Ему правда хотелось быть супергероем? – вслух уточнил Антон.

При этом он набирал на Танином компьютере: «Не делайте это сами! Это может быть опасно! Поручите мне».

– Нет. Просто он всегда шутил на эти темы.

И назвал агентство по имени Гаррисона Форда, актера, который Индиану Джонса играет. И по фамилии братьев Райт, первых летчиков…

Следующая реплика тайного диалога-переписки на компьютере:

«Ничего опасного. Вам это не поручишь. Вы тут ничего не знаете, только вспугнете его»…

От короткого слова «его» на мониторе появилась всего лишь первая буква, «е». Потому что в эту секунду скрипнула дверь! Таня мгновенно закрыла набранный текст, еще не видя, кто входит. Но, как выяснилось, не напрасно запаниковала. Потому что вошедший, все в тех же, как на шарже, очках, строгом костюме и при скромном неярком галстуке, был не кто иной, как Леонид Савельев, исполнительный директор, чья персона только что находилась в зоне особого внимания. Вот уж здорово, должно быть, ему икалось! Антон не удивился бы, если бы Савельев и вправду начал икать. Хотя это совсем не вязалось с его нейтральной педантичной внешностью.

– Ленька! – Таня вскочила из-за компьютера, и Антон отметил, что она – неплохая актриса: лицо моментально разгладилось, в голосе – неподдельная приветливость. – Привет! Вымотался?

– Да, есть немного, – сдержанно произнес Леонид.

– Сказать, чтоб тебе чаю заварили? Я сейчас, я мигом! Да, познакомься: это Антон, детектив. Его прокуратура попросила помочь следствию.

– Очень приятно! – Антон ожидал, что рука у такого заморыша, как Леня, окажется потной и скользкой, но оказалось, что она сухая, хотя и необычно холодная. – Леонид Савельев, исполнительный директор агентства «Гаррисон Райт». Пойдемте в переговорную, не будем мешать Тане.

Проводив двух мужчин, Таня тщательно закрыла за ними дверь и вернулась за свой компьютер. Откинулась на спинку стула, испустила вздох… Вздох облегчения? Или – грусти? Вытащила из кармана мобильник, нажала несколько кнопок и заговорила в телефон:

– Ну привет! Да вот, был сыщик… Да, я все выложила. Написала… А можно было и просто сказать, потому что никакой прослушки тут нет! Я знаю, что ты считаешь, что есть, а я считаю, что нет!

Напряжение все еще не оставило Таню, и, чтобы хоть чуть-чуть пригасить, обуздать его, она вскочила с жалобно звякнувшего стула и принялась ходить кругами по комнате, прижимая к щеке телефон.

– Потому что Кирилл был против прослушки в собственном офисе, а Леня без ведома Кирилла ничего не делал. Ты же знаешь! Ну называй меня дурой сколько угодно!

Голос Тани сделался тихим и злым. Чувствовалось, что она с трудом удерживается, чтобы не закричать.

– Да, и говорить с тобой в своем кабинете я буду вслух. Никого тут нет, никто нас не слушает, успокойся уже!.. Зачем тогда сыщику про прослушку говорила? Тебе интересно, да?

Таня злорадно улыбнулась, как человек, наконец-то поймавший собеседника на глупости. Хотя собеседник этой улыбки видеть не мог и, следовательно, заключенного в ней посыла не оценил…

– А ты восьмое правило Огилви помнишь? «Конкретные факты в рекламе работают лучше, чем общие слова». Я хочу доказать, что Леня – мразь. Доказательств у меня нет. Но скоро будут, я уверена…

В прихожей квартиры Легейдо возле входа была подвешена связка крупных медных индонезийских колокольцев, напоминающих о том, что Кирилл был эксцентричной личностью с ярко выраженной тягой к экзотике. Стоило пройти мимо этой связки, даже как будто не коснувшись ее, как колокольчики начинали протяжно и глухо позвякивать. Этот звук они издали и тогда, когда Турецкий с Ольгой вышли в прихожую. Пришла пора прощаться. Близоруко щурясь, Ольга наклонилась, почти приникнув к замку. Турецкий, делая попытку ей помочь, протянул руку к задвижке.

– Господи, и как вы без линз еще день будете обходиться? – заботливо спросил он. – Оля, мне просто страшно вас одну оставлять…

– Саша, мне бы тоже не хотелось, чтобы вы уходили, – с поразительной откровенностью ответила Ольга.

Как бы сообразив, что сказала, она опустила взгляд, продолжая держать руку на задвижке. Турецкий накрыл ее руку своей… Чтобы помочь открыть дверь? Или – чтобы воспрепятствовать? Не собирался же он в самом деле остаться здесь, в квартире молодой красавицы вдовы?