Китайский алхимик - Лин Гамильтон Страница 10

— Интересно, сдают ли они экзамены, чтобы получить права, или просто покупают машину и выезжают на улицу? — укоризненно произнес он.

— Конечно же, мы сдаем на права, — ответила Руби, прыснув украдкой. — Вы не первый иностранец, обративший внимание на здешнюю манеру вождения. Скоро вы привыкнете.

— Не желаю привыкать, — ответил Бертон. — Мое единственное желание — выжить. Тебе будет приятно узнать, Лара, что иностранцам запрещается водить в Китае машину, кроме исключительных случаев, — наверное, он подумал, что я все еще заразная, потому что, обращаясь ко мне, старался не глядеть в мою сторону. — Здорово, не правда ли? Те из нас, кто считает светофоры, сигналы поворота и полосы проезжей части полезными вещами, через несколько минут будут раздавлены, словно жуки.

Если езда по городу мне не понравилась, то номер в отеле пришелся по душе. Он оказался небольшим, но зато из окна открывался живописный вид на золотые ряды крыш Запретного города, сверкающие в лучах полуденного солнца. Поднявшись на цыпочки, я могла увидеть большие площади, отделяющие друг от друга дворцы этого огромного комплекса, и даже представить, что туристы, снующие по улицам в обоих направлениях или пересекающие площадь Тяньаньмынь к югу, — это императорские слуги или, возможно, представители иностранных посольств, желающие выразить императору свое почтение. Город был местом проживания императоров, запретным почти для всех остальных. Из моего окна Пекин выглядел очаровательно.

Офис Майры находился на верхнем этаже небоскреба к востоку от отеля, в том районе Пекина, где располагались иностранные посольства. На следующий день после обмена обычными любезностями и пары чашек китайского чая мы приступили к делу. Майре было лет сорок, и она оказалась большим профессионалом и скромным человеком. Похоже, она свободно владела мандаринским наречием, хотя мне было сложно об этом судить, и прекрасно разбиралась в теме разговора. С нами была ее помощница Руби, молодая женщина, которая накануне встретила меня в аэропорту.

— С помощью Руби я кое-что разузнала об аукционе произведений искусства, — начала Майра. — Позвольте мне немного отвлечься и сказать, как мне все это понравилось. Почему-то аукцион кажется мне гораздо интереснее, чем другое совместное начинание китайских и североамериканских компаний, желающих производить здесь пластиковые приборы. Итак, вот что я узнала: во-первых, в Китае аукционы произведений искусства — совершенно новое явление. У нас нет такого опыта, как, скажем, в Гонконге. Во-вторых, аукционные дома должны получать лицензии от Китайского Бюро культурного наследия. Я пришла к выводу, что большинство этого не сделали. Другими словами, аукционных домов намного больше, чем лицензий. В-третьих, если вы спросите у четырех человек о количестве лицензированных аукционных домов, то получите четыре разных ответа, а это означает, что очень сложно определить, у какого дома есть лицензия, а у какого ее нет. В-четвертых, причиной этого может быть тот факт, что муниципалитет Пекина также выдает лицензии. По общему мнению, его стандарты ниже, чем у Бюро культурного наследия. В-пятых, даже лицензированные аукционные дома не имеют опыта проведения аукционов произведений искусства в силу того, что эта тенденция появилась совсем недавно. В-шестых, в Пекине, вероятно, имеется всего пять аукционных домов, которые имеют лицензии Бюро. И в-седьмых, «Дом драгоценных сокровищ» к ним не относится. Итак, в заключение…

— Покупатель действует на свой риск, — перебила я.

— В высшей степени риск для покупателя, — согласилась Майра. — В Китае рынок художественных ценностей почти не контролируется. При подобных обстоятельствах никакую оценку нельзя считать точной…

— Объясните, чем это отличается от любого другого места. У меня на родине оценкам тоже нельзя доверять. Самые различные предметы объявляются «найденными». Другими словами, никаких гарантий.

— Конечно. Но там уважаемые аукционные дома с опытными сотрудниками…

— Могу вас уверить, что и это не дает стопроцентной гарантии. Некоторые известные аукционные дома были замешаны в скандалах, пошатнувших рынок произведений искусства и предметов старины. Я не сравниваю авторитетные аукционы Европы и Северной Америки с китайскими, потому что ничего не могу сказать по этому поводу, просто я уверена, что осторожность надо соблюдать везде.

— Сомневаюсь, чтобы вы видели что-то подобное. Один довольно уважаемый аукционный дом обвинили в том, что он продавал украденные картины. Это работы современного художника, выяснилось, что он жив и обвиняет аукционный дом в торговле украденными картинами. Никто не знает, что там произошло на самом деле. Я хочу сказать, что нам неизвестно, кто именно выставил картины на торги, потому что в Китае, как и во всем мире, аукционный дом обязан скрывать имена продавца и покупателя по их просьбе. Но это не внушает особой уверенности. Что касается «Дома драгоценных сокровищ», он возник недавно. В какой-то степени он появился из ниоткуда. Я пыталась выяснить, кому он принадлежит, и узнала название другой корпорации, которая также мне неизвестна. Однако несколько месяцев назад «Дом драгоценных сокровищ» был торжественно открыт, и там прошли первые торги. За маленький рисунок императора эпохи Мин им удалось получить головокружительную сумму, так что об аукционном доме скоро все заговорили. Что касается танской серебряной шкатулки, то мой партнер Ева Рети сообщила, что вам известно, как она выглядит, и что вы сможете отличить подделку, если это и в самом деле подделка.

— Да, я знаю, как она выглядит. В Нью-Йорке я как следует рассмотрела ее. У меня есть фотография из каталога «Моулзуорт и Кокс», а также фотографии под разными углами, сделанные со шкатулки, которая принадлежала Дори, точнее, являлась частью ее имущества. Думаю, в этом плане проблем не будет. Однако меня беспокоит языковой барьер.

— Мы с Руби будем для вас переводить.

— Возможно, вам придется делать это быстро. Если предложений цены будет много, все будет проходить в темпе.

— Мы справимся. Мы уже занимались переводом для нескольких крупных проектов. Мы понимаем, что поставлено на карту. Я говорю довольно бегло, но не могу читать. Руби, конечно, может. Поэтому при необходимости она поможет нам с любым текстом, к тому же она считает быстрее меня. Если нам повезет и вы получите шкатулку, мы сразу же увезем ее и проследим, чтобы она была передана музею в Сиане. В любом случае вы не сможете вывезти ее из страны, учитывая, что ее возраст намного превосходит возраст вещей, которые вывозить можно. Вероятно, вам известно, что Китай прекращает экспорт древностей.

— Меня интересует, почему тот, кто уже легально вывез шкатулку из Китая, снова возвращает ее, чтобы продать, — заметила я.

— Из-за цен. Сейчас в определенных кругах появилось много очень богатых людей, которые хотят все самое лучшее. Я упомянула о рисунке императора эпохи Мин. Он был продан где-то в пределах четырех миллионов юаней. Сейчас доллар США стоит около восьми юаней. Мне сказали, что это намного больше той суммы, которую можно было бы получить за границей.

— Полагаю, это также объясняет, зачем владелец шкатулки в последний момент снял ее с торгов в Нью-Йорке.