Подозрение - Ирина Сафина Страница 10

Соня обнимала крепкие плечи Константина. Изрядно захмелевший Костик нашептывал ей на ухо всякие глупости насчет будущего кольца с вульгарно большим камнем и свадебного путешествия в теплые края. Соня хихикала и подыгрывала Костику. В эти минуты Соня ощущала себя лет на десять моложе. Вино будоражило кровь легкостью вседозволенности, объятия Константина дурманили, а жизнь впереди вновь казалась простой и до безумия романтичной.

— Хочу выпить за моего друга! За Олежку! — Николаев поднял бокал. — Все вы сегодня слышали нашу небольшую ссору. Но это все пустяки! Правда, Олег? Настоящих друзей рассорить не так-то просто. А мы с Олегом — настоящие друзья!

Нина протянула руку за спину Торопова и подергала Николаева за штанину. Однако Николаев лишь отодвинулся в сторону от досадной помехи.

Кононов встал, поднял рюмку:

— Да, Володя, мы — друзья! — поддержал он тост Николаева.

— Вот и я говорю, — продолжил Николаев. — Чего мы только не пережили в свое время! Помнишь, Олег, как в части, на учениях, танк утонул?

— Танк утонул? — заинтересовался рассказом Тиль.

— Ну, это я образно, — Николаев засмеялся. — Дамы меня не поймут, если я начну вдаваться в технические подробности…

В этот момент в бухгалтерию осторожно заглянула баба Люба.

— Сонечка, — позвала она от двери, — там к тебе пришел какой-то Алексей. Шумит! Говорит, что если ты не выйдешь, он окно высадит!

— Я ему высажу! Самого на раму натяну, — пообещал Костик и добавил: — Я так понимаю, это твой бывший хахаль от гуляша отмылся. Я с тобой пойду.

— Сама справлюсь, — Соня направилась к выходу, но Костя сжал ее руку.

— Я с тобой!

Тем временем, Николаев продолжал, не обращая внимания на помехи:

— Мы когда в этой части служили, при Знаменке — это под Москвой, много чего происходило! Прямо одно к одному. Правда, не все хорошо заканчивалось. Один солдатик в лесу замерз…

Соня с усилием отцепила от себя настырного Костика и пробралась к выходу.

— Баб Люб, где мой шумливый? На улице?

Баба Люба не ответила. Она стояла, прислонившись спиной к дверному косяку, и не сводила глаз с Николаева.

— Замерз? — переспросила его баба Люба.

— Замерз, — ответил ей Николаев и кивнул: — насмерть. После этого случая Олега с армии-то и погнали…

— Не погнали, я сам ушел, — внес ясность Кононов.

Соня подергала бабу Любу за рукав.

— Входная дверь открыта?

— А? — баба Люба посмотрела на Соню затуманенным взглядом. — Какая дверь? А… Закрыта на щеколду изнутри. Легко откроете. Вы, Сонечка, идите, а я потом подойду…

Костик все-таки увязался следом. Соня сначала хотела его прогнать, но потом махнула рукой. Во-первых, прогнать Костика — задача не из легких, а во-вторых, мало ли какой фортель выкинет Алексей. Мужская помощь может понадобиться.

— Ты только не показывайся, ладно? — попросила она Костика.

— Буду яки привидение, честное слово! Невидим и незрим!

Они уже стояли у выхода в торговый зал, когда услышали шум, звон, крики.

— Что там опять случилось? — встревожилась Соня.

— Баб Люб, что там? — крикнул Костик.

— Олегу Игоревичу плохо стало! — ответила баба Люба.

— Может, «скорую» вызвать? — прокричала Соня.

— Тамара говорит, они сами справятся! — ответила баба Люба.

Костик подтолкнул Соню к выходу со словами:

— Там все взрослые люди, и Тамара знает, что делать. Тебе нужно сначала свою проблему решить.

Костик остался в торговом зале, а Соня открыла дверь и нос к носу столкнулась со «своей проблемой».

Алексей топтался на пороге офиса.

— Сонь, я даже не знаю, что сказать, — неуверенно начал он. — Отойдем?

Отошли. С минуту помолчали. На Алексея Соня старалась не смотреть. Боялась простить.

Ну почему она такая?! Соне хотелось кричать от бессилия! Она всего в жизни добилась сама. Когда осталась одна с маленьким сыном и незаконченным образованием, тоже казалось, что все хорошее в ее судьбе уже закончилась, но она справилась! Училась, мыла полы, одна растила сына — было трудно, но она смогла и окончить институт, и устроиться на хорошую работу. Но это одна сторона ее жизни — деловая. В этой жизни она боец. В ней она ступенька за ступенькой идет вверх, презирая препятствия. Зато ее личная жизнь — это лестница вниз, сплошная череда провалов, и здесь она не боец, а жертва. Жертва собственного отчаянного желания быть нужной, любимой.

Пришла мысль, что ее жизнь — это две ленты эскалатора. Параллельные и противоположные друг другу одновременно. Неужели так будет всегда?

Соня решила, что в этот раз она остановится, скажет «нет» прежде всего самой себе, своему страху перед одинокими вечерами, перед завтраком на одного. Соня подняла голову и встретилась взглядом с Алексеем. Сердце дрогнуло, но она не отвела взгляд.

— Дай мне сигарету, — попросила Соня.

— Ты ведь не куришь, — удивился Алексей.

— Уже курю, — ответила Соня, принимая сигарету. Рука дрогнула. — Зачем ты пришел?

— Даже не знаю… глупо как-то…

— Глупо, — согласилась Соня, затягиваясь.

— Все как-то спонтанно получилось с Катей…

— Так ее зовут Катя?

— Мы работаем вместе. Она живет в соседнем доме. Шли вместе домой, разговаривали…

— И договорились, — закончила вместо Алексея Соня. — Первый раз так договорились? Или это продолжение разговора?

Алексей взвился:

— Соня, что с тобой происходит?! Я тебя не узнаю! Не думал, что ты можешь быть такой жестокой! Я ведь извиниться пришел, по-хорошему. Раньше ты такой не была!

К своему удивлению Соня поняла, что Алексей больше не вызывает у нее никаких чувств.

— Знаешь что, Алексей…

— Что?

— Да пошел ты…

Голова закружилась от собственно смелости. Соня выбросила сигарету, развернулась и, не оглядываясь, вошла в здание. Закрыла за собой дверь на щеколду, а для верности провернула еще и ключ в замке. Прошлое не сможет ворваться в ее жизнь.

— Умничка, — послышалась сбоку.

Константин стоял возле окна. Форточка была открыта, и он, наверняка, слышал каждое слово.

На негнущихся ногах Соня подошла, взялась за рукав его пиджака. Как ей хотелось в эту минуту прижаться к его груди, закрыть глаза и просто постоять в тишине, в темноте… К его груди? Соня тряхнула головой. Нет, ей хотелось прижаться хоть к чьей-нибудь груди, и в этом корень всех ее проблем — в этом безумном и губительном желании спрятаться в теплых мужских объятиях. Соня тряхнула головой. Больше она себе этого не позволит!