Свободная комната - Дреда Сэй Митчелл Страница 10

Я открываю дверь и быстро попадаю на следующую площадку, где находится ванная комната. Джек забыл показать мне ванную, но я помню, что это единственная дверь, которая была открыта на нижней площадке.

Когда я захожу в ванную, то уже не могу терпеть. Комната очень стильная, с черно-белой шахматной плиткой, зеркалом в стиле ар-деко — таким же, как и в прихожей — и коричневым шкафчиком с двумя пушистыми полотенцами, аккуратно сложенными сверху. Я не вижу ванну, потому что она закрыта занавеской. Или Марта, или Джек были здесь недавно, так как у стен клубится пар.

Стоя у унитаза, я забираюсь руками под кардиган и начинаю стягивать штаны… и тут занавеска отодвигается. Мои пижамные штаны спадают до колен, а я с тревожным криком падаю в сторону и сильно ударяюсь о стену.

В наполненной ванне лежат мои домовладельцы и смотрят на меня. Тонкая рука Марты придерживает занавеску, скрывая их тела; все, что я вижу, это их головы, при этом его голова чуть выше ее. Они похожи на Панча и Джуди, готовых начать свое кукольное представление.

— Простите меня… пожалуйста, простите, — давлюсь я словами.

Лицо у меня горит от смущения. Надо было постучаться в дверь, чтобы удостовериться, что внутри никого нет. Идиотка!

Бедная Марта выглядит оскорбленной, в то время как Джек… Смотрит на меня холодно, наполовину испуганно. Я знаю, что его так пугает: что я расскажу его жене о том, как он вел себя вчера вечером. Но подозреваю, он понимает, что я не скажу ни слова: мне слишком нужна эта комната.

Его жена поворачивается к нему:

— Дорогой, разве ты не рассказал Лизе о правилах пользования ванной?

— Я не думал, что это необходимо, потому что это указано в договоре аренды.

Второе, что нужно не забыть: побиться головой об стену, раз уж я настолько глупа, что не прочла договор аренды.

— Простите меня, пожалуйста, — я снова начинаю извиняться, полностью понимая, что Элтон Джон имел в виду, когда говорил, что «тяжелее всего сказать прости».

Марта отмахивается от моих слов.

— Это мы должны просить прощения. Уверена, ты понимаешь, что мы хотим иметь личное пространство, когда дело касается таких деликатных вещей.

Разговор о деликатных вещах напоминает мне о том, что Марта и Джек, без сомнения, в чем мать родила, а мои пижамные штаны все еще опущены. Я паникую, опуская взгляд на свои ноги. И делаю глубокий вдох облегчения; мой длинный кардиган скрыл тело. Дрожащей рукой я натягиваю штаны обратно за секунду. Продолжая бормотать «простите», я выбегаю оттуда так быстро, как только могу.

Несмотря на давление в мочевом пузыре, я возвращаюсь наверх в свою комнату. Зайдя внутрь, я бросаюсь на кровать. Мое лицо все еще пылает как костер. Это должно войти в десятку самых постыдных моментов моей жизни. Кроме того, как я могла не прочесть договор об аренде, прежде чем подписать его?

«Никогда ни на чем не ставь свою подпись, не перечитав это десять раз, а потом еще раз», — вот очень мудрый совет, который дал мне папа, когда я устроилась на свою первую работу.

Я перестаю себя корить. Единственная причина, по которой я подписала его не читая, заключалась в том, что мне нужно было выгнать этого придурка Джека из своей комнаты.

Я нахожу договор аренды сложенным в ящике тумбочки и беру его с собой вниз, чтобы найти там более приватный туалет и душевую комнату.

При виде туалета мое настроение падает. Он выглядит как современный вариант уборной во дворе: бак с водой на стене, цепочка для слива. Треснутая раковина рядом. Маленькое матовое окно, выходящее в запретный сад. Подозреваю, что в свое время это и была уборная на улице, которая позже была пристроена к дому.

Душевая комната, расположенная напротив, чуть получше и оборудована более современно, но в ней холодно до мурашек, а в воздухе чувствуется легкий запах плесени.

Я могу пожаловаться… но решаю, что не буду этого делать. Я стараюсь видеть в этом положительные моменты; по крайней мере, у меня есть собственные туалет и душевая.

Я сажусь на унитаз и тщательно просматриваю договор аренды. Дохожу до раздела, на который я должна была обратить больше внимания: обязательства подписавшего.

Большая часть из них абсолютно стандартны, за исключением вот этих пунктов:

Пользование туалетом и душем только на первом этаже.

Никакой еды внутри комнаты. Никакого алкоголя.

Единственные посетители, которым разрешено находиться в комнате, это родители арендатора после предварительного уведомления арендодателя. НИКТО не имеет права посещать арендатора в доме.

Никаких посетителей. Где я живу, в викторианском пансионате для впечатлительных молодых девушек?

Я начинаю понимать, что жизнь в чужом доме означает, что нужно снизить свои ожидания. Опираюсь на холодную трубу позади себя, которая издает громкие, булькающие звуки. Нет смысла сходить из-за этого с ума. Я подписала договор. Никто меня не принуждал. Я сдаюсь.

Чужой дом.

Чужие правила.

* * *

— Лиза, — Марта зовет меня по имени, как только я захожу домой вечером в тот же день.

На секунду я не понимаю, что происходит, и думаю, что это мама зовет меня.

Я слегка встряхиваю головой, чтобы прояснить мысли. Не могу сдержать вспышку раздражения. Я не хочу играть покорного жильца. Я устала после работы. Мой брючный костюм такой тяжелый, как будто его носит кто-то еще кроме меня. Все, чего я хочу, — завалиться на постель в своей комнате. И подумать о той предсмертной записке. Я не могу выбросить ее из головы. Не могу перестать думать о ее безликом авторе.

Тут я замечаю что-то странное в коридоре. У меня падает челюсть. Это мой чемодан и несколько пакетов с моими вещами. Я не… не понимаю. Что происходит?

Брюки хлопают меня по лодыжкам, открывая верхнюю часть ступней, когда я бегу в столовую, где обнаруживаю Джека и Марту за деревянным столом. Они смотрят на меня как два озабоченных родителя, которые обнаружили что-то недозволенное в спальне своего ребенка-подростка. Теперь они готовятся к неловкому разговору 16+.

Они оба встают, когда я вхожу. Марта выглядит уставшей, кожа на ее лице натянута больше, чем обычно, а щеки странного цвета, который не может замаскировать даже слой румян. Джек стоит чуть позади нее. Жена как будто съеживается в его присутствии.

Они оба ничего не говорят, поэтому я спрашиваю:

— В чем проблема?

Очевидно, проблема существует. Мои собранные сумки говорят о том, что они пытаются меня вышвырнуть. Но этого не случится, я об этом позабочусь. Я чувствую, как будто застряла в альтернативной вселенной. Вчера наши отношения были такими милыми и дружелюбными, ну, кроме… Тут я и замечаю, что бутылка шампанского, которую Джек принес в мою комнату — да, в мою комнату — накануне вечером, чтобы «отпраздновать», стоит на обеденном столе. Рядом с ней два бокала, все еще наполовину наполненные застоявшимся шипучим напитком. Я сжимаю губы.