Святой нимб и терновый венец - Антон Леонтьев Страница 10

Элька переговорила с местной полицией, и те оставили на ночь возле места находки машину с двумя патрульными. Родители Эльки любезно предложили профессорам по комнате у себя в доме. Ульрих Кеплер и Вернер Клостермайер с энтузиазмом приняли предложение.

– У тебя замечательные родители! – заявил комиссарше коротышка-эксперт.

Элька подумала, что он, в сущности, прав. Но, добавила она про себя, и самые замечательные родители могут ужасно действовать на нервы.

Растянувшись на кровати в своей бывшей детской комнате, комиссарша быстро заснула. Ей так хотелось, чтобы привиделась красавица Габи, но вместо этого Эльку мучили кошмары: она одна ночью на болотах, около мумии, дотрагивается до нее, и вдруг та открывает глаза и пытается вылезти из земли...

Элька проснулась от стука в дверь. Когда-то, много лет назад, мама будила ее. Комиссарша спросонья испугалась: неужели она все еще школьница и служба в полиции и размышления о ребенке – всего лишь сновидение?

В комнату к Эльке, так и не дождавшись ответа, зашла фрау Шрепп.

– Дорогая, включи телевизор, – сказала она.

Элька щелкнула пультом, возникла картинка с изображением площади Святого Петра в Риме, запруженной людьми. Взволнованный комментатор что-то вещал. Элька переключила на другой канал: камеры показывали городок Кастель Гандольфо, недалеко от Рима, где располагалась загородная резиденция римского папы. Элька присмотрелась к бегущей строке: «Прошедшей ночью скончался глава римско-католической церкви Адриан VII. Вчера он вышел из комы, в которой находился с декабря прошлого года после перенесенного инфаркта. Смерть папы, по заявлению его личного врача, произошла в результате остановки сердца».

Элька нажала на красную кнопку, и экран телевизора погас. Фрау Шрепп запричитала: – Разве тебя это не интересует? Какое трагическое событие!

– Умер старик, которому было за семьдесят. То же самое за прошедшие пять секунд произошло, наверное, раз двадцать по всему миру, – сказала, зевая, комиссарша Шрепп. – И поднимать такую шумиху только из-за того, что этим стариком, что отдал концы, был папа римский, явно не стоит. И вообще ты же не католичка, а лютеранка, так что смерть папы должна тебе быть по барабану.

Матушка поджала губы и осуждающе покачала головой: она обожала программы о жизни европейской аристократии, выписывала несколько глянцевых журналов, в которых подробно обмусоливалось, родит ли Камилла от Чарльза, на ком женится князь Альберт из Монако, прессингуют ли своих невесток голландская и датская королевы и правда ли, что тот или иной наследник благородного рода – алкоголик или наркоман.

Подобные великосветские страсти были Эльке совершенно безразличны, как и то, кто восседает на папском престоле. Она помнила эйфорию, охватившую страну лет десять назад, когда понтификом был избран немецкий кардинал, и траур, быстро, правда, прошедший, когда он скончался. Вопросами религии Элька не интересовалась, воскресение Христа считала мифом, над церковными догмами открыто смеялась и верила, хотя, впрочем, тоже не слишком, в наличие некого универсального разума во Вселенной, который, однако, не имеет ни малейшего отношения к тем сказочкам, которыми потчуют миллиарды верующих религии любого толка. Рождество, Пасха и Вознесение были для Эльки дополнительными выходными, однако она никак не связывала их с верой и свершением обрядов.

– Как ты можешь! – с упреком бросила фрау Шрепп и вышла из комнаты дочери, оставив комиссаршу в одиночестве.

Спустя четверть часа Элька появилась на кухне, где за большим столом сидел и, размахивая кофейной ложечкой, разглагольствовал профессор Ульрих Кеплерс.

– Вот и наша соня! – с явным неодобрением воскликнул отец. Элька испуганно подумала, что время, кажется, и правда потекло вспять. Родители и в ее детстве не одобряли привычку дочери дрыхнуть до полудня, считая это показателем лени и чуть ли не разнузданности. Элька, как могла, пыталась им объяснить, что принадлежит к «совам», но ни матушка, ни отец и слышать ничего не хотели: сами они поднимались не позднее шести и требовали от детей, чтобы они поступали так же.

– Мы с госпожой Шрепп как раз беседовали о смерти понтифика, – сообщил профессор Кеплерс.

Элька, усевшись за стол, с хмурым видом принялась намазывать сливовым джемом половину булочки.

– И что все так беспокоятся по поводу его смерти? – пожала плечами она. – Ну умер папа, и что из того? Рано или поздно это все равно бы случилось.

– Но он пришел в себя! Хотя такое бывает, – заявил Кеплерс, прихлебывая кофе. – Я читал об одном случае: где-то в Америке пациентка, находившаяся после автокатастрофы в коме в течение почти десяти лет, вдруг открыла глаза и заговорила. Врачи были ошарашены, семья ликовала, женщина чувствовала себя замечательно. А спустя неделю или около того, когда она уже пыталась заново ходить, пациентка снова погрузилась в прежнее сумеречное состояние, в котором находится до сих пор. Никто не знает, почему она пришла в себя и отчего снова впала в кому, имеется ли шанс, что она когда-нибудь обретет сознание. Подобное наверняка произошло и с папой Адрианом: выход из комы может свидетельствовать не только о значительном улучшении состояния, но и об обострении проблемы. Ослабленный организм понтифика не выдержал, тем более что его сразу принялись посещать кардиналы, что вызвало стресс, и в результате – летальный исход.

Затем разговор перешел к насущным проблемам. Профессор Клостермайер сообщил, что в течение часа из Гамбурга приедет команда его ассистентов, которые примутся за извлечение мумии. Раритетную находку решили транспортировать в университет, чтобы там подвергнуть ее всевозможным анализам.

– Сдается мне, что наша мумия особенная, – заметил историк. – Обычно мумии датируются вторым, а то и третьим тысячелетием до нашей эры, иногда – первыми веками новой эры. Однако, если судить по одежде «нашей» мумии, она – гораздо более позднего периода.

– Людей в жертву богам приносили древние германцы, ведь так? – спросил Ульрих Кеплерс. – Но с распространением на этих землях христианства подобная ужасная практика за достаточно быстрый период времени сошла на нет. Или нам суждено вписать новую главу в историю Средневековья, установив, что в отдельных регионах человеческие жертвоприношения все еще сохранились?

– А как вы намерены определить возраст мумии? – спросила фрау Шрепп.

Профессор Клостермайер объяснил:

– Мы пользуемся радиоуглеродным анализом, при помощи него можно установить возраст с точностью до пары десятилетий.

– И именно при помощи радиоуглеродного анализа недавно было во второй раз доказано, что Туринская плащаница – подделка, – вставил профессор Кеплерс. – Ее сделали чрезвычайно искусные мастера на рубеже тринадцатого и четырнадцатого веков. Правда, никто до сих пор не знает, каким именно образом. Даже сейчас, в эпоху компьютеров, способ изготовления остается тайной за семью печатями.

– А этот самый радиоуглеродный анализ надежен? – подал голос герр Шрепп.