Гром небесный. Дерево, увитое плющом. Терновая обитель - Мэри Стюарт

У подножия Пиренейских гор расположился отель «Пимене», носящий имя одной из близлежащих вершин. За густой зеленью деревьев, затеняющих внутренний двор, начинается дорога в Лурд; с противоположной стороны к отелю подступает скалистое ущелье, по дну которого течет говорливая и довольно бурная речка Гав-де-По, которая сбегает с ледникового цирка. Окна уютной столовой смотрят прямо на это узкое горное ущелье, так что сидящим в зале хорошо видны влажные плиты мостика и тропа, ведущая к подножию пика Пимене.

Возле одного из этих окон, залитых июльским солнцем, за роскошным ланчем сидела двадцатидвухлетняя мисс Дженнифер Силвер. Она уже бывала в этих краях и теперь наслаждалась тем опьяняющим чувством узнавания, которое Франция неизменно дарит своим поклонникам. Непринужденная атмосфера ресторана с ее разноязычной болтовней, с экзотическими ароматами вин и закусок, с потрясающим видом из окон, поразительно отличалась от привычной оксфордской обстановки. Хотя, возможно, нечто общее все же было – прежде всего потому, что из-за соседнего столика, где расположились две среднего возраста дамы, одетые вопреки южному солнцу в толстые твидовые костюмы и горные ботинки, доносились обрывки разговора, явно не лишенного оттенка новейшей алхимии.

– Но, мисс Мун, дорогая… – Кусочек изысканно приготовленной truite maison ^[1] уверенно занял место на конце вилки. – Ведь известно, что к подобной слоистости приводит различная длительность процессов выветривания горных пород. Правда, здесь границы слегка размыты.

– О да, мисс Шелл-Пратт, полностью с вами согласна. – Мисс Мун с завидной сноровкой и изяществом бульдозера копалась в своей тарелке. – Недаром Штейнбахер и Блицштейн в своем гениальном труде «Einführung in die Ursprünge der Magmatiten durch Differenziationen» ^[2] упоминали о том, что троктолиты…

Но в этот момент официантка, симпатичная черноволосая Bordelaise ^[3], явно не претендующая на знание английского языка, принесла croquettes de ris de veau à la Parmentier, pommes de terre sautées, а также petits pois en beurre ^[4]. Дженнифер, вполне естественно, не дослушала интригующе интересного разговора. Она сделала еще одно замечательное открытие: оказывается, элементарное чревоугодие – одна из невиннейших радостей жизни. Запивая телятину глотком рубинового вина, она подумала, что это изысканное изобилие обещает веселые каникулы, хотя ее появление здесь и было вызвано несколько странной причиной. При воспоминании о письме кузины Джиллиан, лежащем в кармашке сумочки, по лицу Дженнифер пробежала легкая тень… Но прочь грустные мысли – во время трехдневного путешествия из Оксфорда в Гаварни она запретила себе думать об этом и сейчас тоже не собиралась расстраиваться, тем более что скоро она встретится с Джиллиан.

Меренги шантильи сменили на ее столе телятину, а за соседним столом на смену троктолитам пришло гиперстеновое габбро. Дженнифер же помимо собственной воли начала вспоминать события, которые привели ее нынче в этот славный пиренейский отель.

Отец Дженнифер был маститым профессором музыки в Оксфорде (как вы, конечно, помните, его Шестьдесят восемь вариаций на пятую из бетховенских Тридцати трех вариаций на тему вальса А. Диабелли стали сенсацией Эдинбургского фестиваля 1954 года). Основную часть своей жизни Дженнифер провела в красивом старинном особняке «Вишневый уют»; сад, обнесенный высокими стенами, выходил на Олдейт-стрит прямо под колокола церкви Христа Спасителя. Дженнифер была единственным ребенком, но если в раннем детстве она и ощущала свое одиночество, то к семи годам с ним было покончено. Именно тогда к Силверам приехала из Нортумберленда ее кузина Джиллиан, наполовину француженка. Родители Джиллиан погибли во время первого же военного налета. Она прожила у Силверов почти шесть лет и своим появлением избавила миссис Силвер от проблемы «подходящей компании» для Дженнифер. Незадолго до окончания войны Джиллиан вышла замуж за Жака Ламартина, который жил неподалеку от Оксфорда вместе с другими французскими эмигрантами. Муж ее был родом из Бордо, и вскоре после войны они покинули Англию, предпочитая климат Южной Франции.

В тринадцать лет Дженнифер вновь стало одиноко в «Вишневом уюте». Ежедневно она посещала дорогую частную школу рядом с домом, а в последний год ее отправили в один из самых престижных пансионов Швейцарии. Эта заграничная поездка была единственной авантюрой, на которую миссис Силвер, истинно преданная традициям минувшего века, вынуждена была согласиться: так было принято. По возвращении из пансиона девицу полагалось вывезти в свет, подобрать подходящую партию. Так издавна повелось в кругу миссис Силвер, и она, в общем-то, не могла думать иначе. Если сама Дженнифер имела какие-нибудь планы на будущее, то пока не упоминала о них. Она с детства отличалась спокойным и сдержанным характером, но мать ошибочно считала ее излишне стеснительной. Дженнифер принимала жизнь такой, какая она есть, радостно и безмятежно, тогда как словоохотливой и легковозбудимой миссис Силвер жизнь казалась просто пресной. Мать и дочь на деле отлично ладили, их глубокая привязанность была основана на почти полном непонимании друг друга.

Профессор Силвер знал свою дочь гораздо лучше. Именно он решительно настоял (оторвавшись ненадолго от абстракции на темы Бартока), чтобы по возвращении домой Дженнифер продолжила свое образование. Миссис Силвер рассталась с радужными, но, увы, несбыточными мечтами о роскошных гостиных и в конце концов смирилась, найдя утешение в том, что выбор Дженнифер пал на изящные искусства – ведь их можно было все же считать женским занятием.

Итак, Дженни вернулась в Оксфорд и начала посещать Школу искусствоведения, продолжая жить с родителями в «Вишневом уюте». Конечно, трудно было ожидать, что высокие стены усадьбы долго останутся неприступными, – к восемнадцати годам Дженнифер стала прехорошенькой. В детстве она была обыкновенным ребенком, но тонкие черты лица и шелковистые золотисто-пепельные прямые волосы уже тогда обращали на себя внимание и обещали, что со временем она вырастет красавицей. Сейчас это обещание исполнилось по всем статьям, и миссис Силвер готовилась к решительным баталиям с ордами бедных и, естественно, недостойных дочери студентов, которыми профессор Силвер беспечно наводнял дом. Впрочем, ей не было нужды беспокоиться. Дженнифер была так равнодушна или невосприимчива к их восхищению, что ее мать лучшего не могла и желать.