Вечное таинство – смерть - Валерия Леман

Я с великим облегчением откинулся на спинку кресла. Наконец-то я в самолете «Аэрофлота», каких-то несколько минут, и он взлетит в синее небо, унося меня прочь от Москвы, от тяжких оков рабства и, главное, от потенциальной рабовладелицы Веры Буниной!

При одном только имени зловещей фемины я невольно скривился и едва не обернулся — а вдруг она сейчас появится в проходе за спиной стюардессы и погрозит пальчиком: куда собрался, мой миленький?

«Мой миленький» — это было ее любимейшее обращение ко мне. А я никогда не был миленьким! Во всяком случае, с ней. Глупым — да, это уж точно: пожалел дивчину себе на голову. Вот так и вспомнишь классическое высказывание Максима Горького: «Надо уважать человека! Не жалеть, не унижать его жалостью, уважать надо!» В подтверждение мудрости этих слов достаточно привести мой пример. Устройтесь поудобнее, чтобы выслушать мою поучительную историю и не повторять глупых ошибок.

Все началось совсем недавно, две недели назад, хотя кажется — прошли века. В дождливый осенний день в московский офис «Сады Семирамиды» — косметической фирмы моего отца, славного парижанина Жюля Муара, где я работаю главной акулой рекламного отдела, — явилась двухметровая дылда. Ей-богу, по-другому эту девушку не назовешь, рост — ее основная достопримечательность.

Начав обозрение с длинных ног на высоченных каблуках, я проследовал взглядом выше, мимо несколько широковатой талии, проскочил скудный бюст и наконец-то встретился с испуганно моргающими глазками на круглом бледном личике.

— Здрасте! — выпалила девица, тряхнув жидкой челкой. — Меня направили к Алену Муар-Петрухину. Я окончила Московский государственный университет с красным дипломом и прошла конкурс вашей фирмы. Меня пригласили работать…

С этим все было понятно, и я кивнул.

— Хорошо. Я и есть Ален Муар-Петрухин, прошу любить и жаловать.

Девушка вспыхнула, словно с первых же слов решила буквально следовать всем моим пожеланиями, приняв классическую фразу за приказ немедленно возлюбить меня, как говорится, не отходя от кассы.

— Я… Я постараюсь.

— Уж постарайтесь, — я беспечно острил, не предчувствуя, что день грядущий мне готовит.

Наверное, для выпускницы МГУ родом из провинции я выглядел этаким столичным снобом: мало того, что родился в Москве златоглавой, так к тому же от французского папочки, который, разведясь энное количество лет назад с супругой Маргаритой Петрухиной, оставил ей двухэтажный домик с милым садом и оранжереей в зеленой зоне столицы, которым после ее отъезда в Танзанию единолично пользовался сынок. И живет этот баловень судьбы припеваючи, думает на французском и русском, а на всех деревенских красавиц смотрит сверху вниз…

Хотя в данном конкретном случае все было с точностью до наоборот — это я смотрел на гостью снизу вверх. И все-таки в определенный момент она вспыхнула повторно и начала судорожно рыться в своей сумочке.

Мне было подумалось, что она хочет припудрить носик, но я ошибся: Вера Бунина трясущимися от волнения руками достала на свет божий краснокожую книжицу и не без торжественности протянула ее мне с сопроводительным словом:

— Вот… Это мой красный диплом. Я — искусствовед.

Каюсь: именно в тот момент меня и охватила жалость к бедняжке. Это насколько же одинокой и несчастной двухметровой детиной надо быть, чтобы гордиться до судорог красным дипломом пусть и столичного универа! Девушки двадцати с копейками лет гордятся ножками-глазками-профилем и толпой воздыхателей, а вот Вера Бунина — дипломом!

И тут Ален Муар-Петрухин бездарно согрешил: не проникся уважением к краснодипломной дивчине, но от души ее пожалел. И чтобы как-то приободрить и согреть вниманием да заботой, тут же, не откладывая доброе дело на завтра, пригласил ее в ближайшее кафе — перекусить, выпить горячего кофейку. Вера в очередной раз вспыхнула и тут же с готовностью мотнула головкой: «Идемте!» И мы пошли.

Далее все шло по классическому сценарию: первые пять минут за столиком уютного кафе мы чинно вкушали макмафины под ароматный капучино, обмениваясь лишь трафаретными репликами в духе: «Прекрасный кофе!», «Вообще-то я больше люблю чай», и прочее, и прочее в том же духе.

В конце концов все это стало напоминать бездарный спектакль, и я решительно взял инициативу в свои руки: подозвал официанта и, несмотря на отчаянное сопротивление в сотый раз за день вспыхнувшей Веры, заказал нам роскошный обед с красным винцом. Как только мы приступили к трапезе и отпили красненького, неловкость и смущение разом исчезли, и искусствовед Вера защебетала, словно соловей, для начала выложив мне всю свою биографию и анкетные данные, далее без малейшей паузы приступив к изложению собственного взгляда на современную косметологию в целом и на продукцию нашей косметической фирмы «Сады Семирамиды» в частности.

Сказать по правде, через десять минут ее безостановочного словоизвержения я так утомился, что наконец-то сообразил: пора по-быстрому все доедать, чтобы благополучно распрощаться с умницей, отправив ее работать в родные «Сады».

Не тут-то было! Как только мы вышли из кафе, раскрасневшаяся от выпитого Вера лихо подхватила меня под руку.

— Миленький Ален, огромное тебе спасибо за этот чудный обед! Я первый раз была в таком кафе. А главное — никто из мужчин меня еще не приглашал на обед. Все было так шикарно!

Разумеется, это сразу меня, доброго самаритянина, окрылило: «миленький» Ален осчастливил двухметровую девицу «шикарным» обедом, честь ему и хвала! Я тут же бодро улыбнулся Вере и брякнул первое, что пришло мне на ум по поводу ее прически, — посоветовал сделать стрижку и радикально перекраситься — в лимонно-желтый цвет. Девушка задорно рассмеялась и в ответ клятвенно обещала сегодня же мой «приказ» выполнить. После этого мы прошли в здание офиса и благополучно расстались, каждый отправившись на свое рабочее место.

Признаться, я моментально забыл про Веру Бунину. А вот у девушки память оказалась гораздо крепче: на следующий день с самого утра она уже ждала меня у дверей моего кабинета — разумеется, с новой стрижкой, с новым цветом волос. Мы обменялись приветствием и веселыми пожеланиями друг другу удачи на день грядущий, после чего я поспешил скроить суровую мину великого труженика и удалился в свой кабинет.

Тот день прошел как обычно, так что к его концу я и думать забыл про Веру Бунину и ее новую прическу. Но, как оказалось, девушка подготовила боссу сюрприз: ждала меня в конце рабочего дня на выходе. Очаровательно покраснев и мотнув головкой, она выпалила:

— Ален, я надеюсь, мы с тобою все так же на «ты»? — перевела дыхание и продолжила, не ожидая моего ответа: — Так вот… Вчера ты пригласил меня на чудесный обед. А сегодня я приглашаю тебя на ужин — к себе. Я снимаю квартирку здесь, совсем неподалеку. Только, пожалуйста, не отказывай мне, а то обижусь! Я приготовила тунца в духовке…