Возвращение «Одиссея» - Алексей Гришин

Зимняя ночь в Москве. Звезды, мерцающие в морозном небе, редкие, куда-то спешащие машины и черные окна спящих многоэтажек. Человек идет по пустынной заснеженной улице, освещенной холодным зеленоватым светом фонарей.

Прилично одетый, в польской дубленке и норковой шапке, черных кожаных перчатках, скрывающих вытатуированный на правой кисти якорь – память о лихой срочной службе на северном флоте.

Хороший у человека был день, удачный. Трудный? Еще какой! Лишь час назад удалось закончить вычитку очередного договора – перспективного, но необычайно объемного. Потом убрать его в монументальный, вычурный, от какого-то разорившегося кооператива оставшийся, сейф, с наслаждением потянуться, закрыть опустевший офис и не спеша отправиться домой.

Недавно купленный огромный вишневый Мерседес завелся с пол-оборота, еле слышно заурчал двигатель.

В прошлом месяце удалось срубить крутые бабки, на которые и был куплен этот шедевр германского автопрома. Пятилетний, можно сказать новьё! После привычных жигулей, так просто чудо. Каждая поездка на нем – как сказка, пришедшая в этот скучный, прозаический мир.

Впрочем, скучный – это уже не про нынешние времена. Скорее тревожный, иногда просто опасный. Рэкет, братки, разборки, крыши – боже, сколько новых слов появилось. И каждое из них – угроза не только бизнесу, но и жизни.

Опасность? Увы, присутствует. Тем слаще каждый миг, когда есть возможность просто прокатиться по городу на прекрасной машине. Ни о чем не думая, не беспокоясь. Ночь, снег и пустынная Москва!

Только что машина поставлена в гараж, осталось дойти до дома, подняться на пятый этаж и развалиться на диване с бокалом молдавского коньяка, посмотреть хороший видеофильм. «Звездные войны» или «Полицейскую академию».

И идти-то всего минут десять, но что за черт! Три нетрезвых бугая навстречу. Один с обрезком арматуры – страшное оружие.

– Эй ты, мужик, дай закурить!

Твою мать! Бежать? Поздно. Драться? Бессмысленно. И последний автобус только что отъехал от остановки, звонко хлопнув на прощание дверьми.

– Бабки есть, мужик? Нет? А найду – все мои?

Господи, вот попал! И на помощь звать некого. Лишь какой-то мужичок в куцем польтишке, явно навеселе, пошатываясь, ковыляет от остановки. Впрочем…

– Эй вы, трое, оба ко мне!

Он что, самоубийца, этот коротышка? Он же им до плеч едва достает!

Троица остановилась, свысока оглядывая неожиданное препятствие. Хотя, какое там препятствие? Любому из них так, оттянуться по кайфу, отпинать, согреться и дальше пойти.

– Хренли встали? Глухие? Впрочем, я сегодня добрый. Бегом отсюда, чтоб пятки в жопу упирались! Кто успеет – оставлю жить.

Этого пьяные герои уже не стерпели. Как, им, такое! Кто? Да в грязь его, в пыль, в мясо!

Человек не успел ничего рассмотреть – все произошло мгновенно. Вот трое бегут, орут. И вот трое лежат. Один еще хрипит, но не долго. Мужичок присаживается рядом на корточки и аккуратно перерезает ему горло. Так, чтобы хлынувшая кровь не запачкала одежду. А потом снегом также аккуратно вытирает лезвие ножа. Хищного, прямого, с короткой гардой.

– Вот, «Вишня» ^[1], – похвастался, – товарищи подарили. На пенсию я сегодня ушел. Расстроился, понимаешь, а тут эти… – Прохожий развел руки, словно извиняясь.

На пенсию? Да ему лет сорок, не больше. Широкое добродушное лицо, виноватая улыбка, прямо добряк и ботаник. Если бы не трупы у ног. Расстроился он! А если б обиделся, что бы было?

Человек взял пригоршню снега и протер лицо. Вот это фарт! Когда уже думал, что все, кранты, отжил-отгулял, встретить такого пенсионера! Это не просто судьба, это лишний шанс выжить. Серьезный, надо признать, шанс.

– Друг, вот повезло-то! Сейчас я бы вот тут лежал. Слушай, давай ко мне! Есть отличный коньяк, мировой закусон, отметим мое спасение и твою пенсию – как, достойный повод?

– А эти? – с сомнением мужичок посмотрел на тела.

– Да хрен с ними, ты что, хочешь еще и с мусорами объясняться?

– Вообще-то, нет, не в настроении как-то, – он неуверенно пожал плечами. – Ну что ж. Коньяк, говоришь? Хорошее дело. Гарун! – И, широко улыбнувшись, мужичок протянул руку.