Черный телефон - Дарья Симонова

Вечер получился дивным. Выступали кратко, закусывали вкусно. Маленький праздник был в честь выхода сборника современной скандинавской новеллы. А с переводчиками всегда легче — ведь они не обременены тем мучительным грузом тщеславия и недооцененности, которые несет в себе автор оригинальной прозы. Они всегда в выигрыше: если книжку не хвалят — можно списать изъяны на автора, а в случае успеха — львиную долю присвоить себе. Редкий момент, когда можно заслуженно погреться в лучах чужой славы.

Однако этим наблюдением Таня не делилась с коллегами. Опыт ей подсказывал, что в клубе «Грин», где она работала и где сегодня бурлила вечеринка, ее суждения потонут в гуле восклицаний. Интересный разговор не родится, она не станет звездочкой этого вечера.

Смешные мысли. Таня и не стремилась никогда быть в центре внимания — только сочувствовала всегда здешним завсегдатаям, которые безуспешно хотят добыть славу в кругу своих же коллег. Бессмысленное занятие… но что им, бедолагам, делать, не идти же в народ.

В тот день в центре собрались симпатичные шутливые интеллектуалы, вспоминавшие легендарные тонкости перевода «Малыша и Карлсона». И конечно, все были счастливы, что в нашу меркантильную эпоху затея со сборником удалась. Ныне подобные начинания — что черная икра. Дорого и чревато некондицией. Однако виновник торжества вышел красавцем. И в том, как ни печально, была заслуга его «родителя» — известной сволочи Семена Штопина.

Но в его сторону Таня предпочитала даже не смотреть. Целее будешь! И сохранишь неожиданное очарование сентябрьского дня и дух торжества, к которому многие оказались причастны, и потому гостей было много… Таня с внутренней несуетной улыбкой пожалела, что этот вечер не случился несколько лет назад, когда она чувствовала себя такой одинокой и могла бы завести приятное знакомство, которое потом могло бы перерасти в накатанное-намоленное «нечто большее». Жалеть ей было, в сущности, не о чем — она теперь не одна. Впрочем, всегда есть о чем жалеть, не так ли… особенно когда на тебя в упор смотрит любимый Фантом. Был у Тани такой мистический незнакомец — мужчина, которого она время от времени встречала на вечеринках, в полночном метро, на вокзалах, уезжая в другие города… Таня была уверена, что лишь она замечала эти нечаянные встречи, а ее таинственный визави был слишком колоритен и избалован вниманием для того, чтобы запомнить обычную женскую внешность. Однако теперь он улыбался ей и с игривым шиком поднимал рюмку, словно приветствовал давнюю приятельницу. Тане ничего не оставалось, кроме как улыбаться ему в ответ, понимая, что сказка кончилась. Одно дело — тайна, другое дело — флирт, блудливая элегантность уверенного в себе самца.

Интересно, какое отношение имел этот мистер Икс к скандинавскому сборнику? Сейчас самый подходящий момент, чтобы это узнать. Но кто бы мог подумать — Таню опередил Штопин! Эти двое были знакомы. Из всех поворотов сюжета — самый неповоротливый. Как же его величество случай допустил такое бездарное убийство интриги! — сетовала Таня, обескураженно снимая кожуру с бог весть какого по счету мандарина. Она огляделась вокруг — ей срочно нужен был осведомитель. Но идеальна в этой роли лишь Бэлла Максимовна, директор и бесперебойный «источник питания» всего, что происходит здесь. Она-то знала все и обо всех, но так не вовремя отчалила на Сардинию. Впрочем, бразды правления она не упустила бы, даже улетев в другую галактику. Так уж устроена неистовая Бэлла. Боится, что без нее все пойдет неправильно. К сборнику — виновнику торжества она тоже приложила руку. Точнее, к иезуитским издательским интригам, в результате которых он был издан. Несмотря на козни коммерческого директора и отдела продаж, которые изо всех сил сопротивлялись всему разумному, доброму, вечному. Ведь эта триада плохо продается!

Но к черту эти круги на воде. Сейчас надо узнать статус незнакомца, погибшей мечты! И перед Таней, словно плод осколка скатерти-самобранки, появилась Кира с бокалом «Мартини». Общительность Киры была безгранична, а уж сдобренная вермутом была подобна стихийному бедствию. «Кто это?» — без лишних предисловий Таня обратилась к разговорчивой коллеге, и это было руководством к действию, почти приказом. Но Кира только распахнула удивленную улыбку, опасно качнув своим бокалом.

— Ты про кого?

Ее замешательство можно было понять — рядом со Штопиным уже клубились другие лица, незнакомец исчез, растворился в праздничной сутолоке.

Беда в том, что Таня была застенчива. В запале, в гневе она могла выступить в защиту несправедливо осуждаемых, но умело влезть в разговор «нужных» людей или первой подойти и заговорить с мужчиной, который нравится, — ни за что. И даже если она выдавливала из себя попытки побороть скованность, это не приносило нужных плодов. Ее как будто не замечали, и от того она становилась еще более застенчивой. Хотя шутки ради, на кураже, могла запросто пригласить Челентано на румбу. Натура резких переходов.

С такой натурой трудно манипулировать людьми и добиваться от них желаемого. Ты во власти стихии, имеющей мало общего с твоим эго. Таня до их пор с этим не смирилась и потому теперь только растерянно смотрела на Киру, которая жаждала подробностей. Но к счастью, милейшая подруга была импульсивна и через пару секунд ее увлекла совсем другая тема. А Таня… благодаря мистическому появлению ее Фантома она напряженно вглядывалась в лица. Она словно пыталась запомнить пришедших в тот вечер, еще не зная, насколько это окажется важным.

— Вам известно, что ни один президент или монарх ни разу не умер от рака! — басил Слава Птенцов, увлекавшийся теориями заговора и с удовольствием их плодивший. Он, всегда вольно обходившийся со своим историческим образованием, на самом деле обожал джаз. И сегодня на сцене весь вечер играли его друзья-музыканты, а он, изрядно набравшийся, истерически рекламировал виртуозный свинг саксофониста, которого знал с пеленок. Всех забавляло то, что Слава был заместителем Бэллы по хозяйственной части, а на деле заведовал чем угодно, только не хозяйством. Ошибки, просчеты и недоделки Славы Птенцова обычно исправляли его коллеги, но злиться на него было совершенно невозможно. Он был обаятельный — это во-первых. А во-вторых, попробуй тягаться с этим сокрушительным, как водопад в Андах, потоком сознания. Птенцов, или как его называли, Птенчик, сумел рассмешить Таню даже в самый страшный ее день. Впрочем, это было давно, и не стоило ворошить прошлое сейчас, когда все шло самым чудесным образом.

Только жаль, что Бэлла не наслаждалась триумфом. Она посвятила клубу «Грин»… жизнь? Нет, жизнь она почему-то посвятила больной сестре и племянникам-близнецам. Чего никто из ее окружения до конца не понимал. Ведь Бэлла была вовсе не жертвенной натурой. Она была человеком ураганных чувств, и Таня всякий раз замирала в тоскливом предвидении, когда чеканные каблуки-молотки начальницы приближались к ее рабочему месту. Ведь когда Максимовна бывала расстроена, подчиненным приходилось гнуться под бурей и натиском, но когда гроза проходила — Бэлла излучала эйфорический позитив. «Ну ты же знаешь, я терпеть не могу офисную работу, я вольная птица!» — напоминала она всякий раз Тане после трудного дня. И это должно было оправдывать перепады настроения. Оправданий, однако, не требовалось. Таня так уставала к концу дня, что едва языком ворочала — Бэлла умела выжимать соки. Но это была насыщенная жизнь во имя высокой цели. Вот только иногда Бэлла срывалась со своего рабочего трона и неслась к своим родным. Или не приходила несколько дней в «Грин». И тогда все знали, что дома у Бэллы Максимовны что-то не так. Но она все уладит. Обязательно уладит.