Все кошки смертны, или Неодолимое желание - Сергей Устинов

Прокопчик гонял по комнате осу, был ужален, свалился с подоконника и сломал ногу. Полученное увечье он сразу квалифицировал как производственную травму. Я сперва пытался спорить, потом махнул рукой: хорошо еще, не объявил боевым ранением.

Отправить его куда-нибудь с поручением я теперь не мог. И каждое утро мой помощник, громко стуча костылями, с видом героя-мученика исправно являлся на работу, устраивался за столом напротив меня и демонстративно вытягивал гипс в проход. После чего от его болтовни уже не было никакого спасу.

― На С-симоновском валу оч-чередная р-разборка ― скины с азерботами, ― щелкая мышью, с воодушевлением комментировал он уголовную хронику в Интернете. ― Устроили, к-козлы, в п-подвале стрельбу с б-бомбометанием, лопнул стояк с кипятком, шесть к-кретинов сварились заживо. И знаешь, как эти п-падлы-журналюги обозвали заметку? ― Восхищению Прокопчика не было предела: ― «К-крутые п-парни»!

Я сидел за столом, не слишком успешно пытаясь свести воедино свою белую и серую бухгалтерию. Хотя вопрос имел академический характер: денег и на счете, и в кармане было немного.

― Ух ты! ― радостно выдохнул Тима, словно углядел в окошке старого друга, и торжественно провозгласил: ― «Н-новая жертва Д-дамы бланк»!

Я помимо воли поднял голову.

«Дамой бланк» репортеры, играя словами, прозвали появившуюся в городе месяца полтора назад серийную убийцу: «бланк» в переводе с французского значит «белый цвет», а на игроцком жаргоне «одинокая карта». К тому же убийца оставляла на трупах свой фирменный знак ― червовую даму из карточной колоды.

По противоречивым показаниям редких свидетелей это была стройная блондинка всегда то ли в белой накидке, то ли в белом плаще. С чудовищной жестокостью она убивала одиноко живущих мужчин, причем джентльмены впускали к себе в дом роковую гостью добровольно. А та, улучив момент, сзади накидывала хозяину на шею собачий поводок, душила или, вернее, придушивала до потери сознания, после чего яростно кромсала еще живую плоть остро заточенным предметом.

Как обычно, путаницы в сообщениях было предостаточно. Одни писали, будто преступница находит объекты преступлений по газетным объявлениям о знакомстве и убивает с целью ограбления. Другие, наоборот, обильно цитируя учебник по сексопатологии, предполагали в ней одержимую маньячку-геронтофилку. Третьи, особо упирая на наличие в каждом случае собачьего поводка, искали мотив мести на сексуальной почве: дескать, соблазненная и покинутая, девушка в белом режет теперь всех похожих на своего обидчика, как бешеных собак. Сходились же в одном: ее жертвы погибали смертью мучительной и кровавой.

Мне за годы работы в угрозыске, да и потом, на ниве частного сыска, кровушки повидать довелось. Так что заинтересовался я по одной причине: последнее (а теперь уж, надо думать, предпоследнее) убийство произошло меньше недели назад едва ли не под нашими окнами ― в пятом подъезде расположенного напротив Стеклянного дома, элитного кооператива, прозванного так из-за обилия на его фасаде застекленных лоджий.

Последние дни вся округа только и говорила об этом событии. А мне просто не давали пройти по двору: всех интересовало мое на сей счет просвещенное мнение. Меня донимали всякими дурацкими вопросами, на которые я ответов не знал, да честно говоря, и знать не хотел. И если это опять у нас…

Но Прокопчик, пошарив глазами по заметке, успокоил: на сей раз в другой части города, где-то на Плющихе. Я было вернулся к осточертевшим цифрам, но тут позвонили в дверь. С тайной надеждой на перерыв в бумажной работе я щелкнул тумблером видеофона.

Что-то случилось от неожиданности с моим лицом, потому что сидевший напротив Прокопчик встрепенулся, страшно округлил глаза и низким голосом прошипел:

― Что, из ДЕЗа?!

Из-за его разгильдяйства у нас третий месяц была не оплачена коммуналка.

Но я уже взял себя в руки и теперь готов был посмеяться над своим испугом. Тем более, что ничего, кроме забавного совпадения, за ним не было: экран монитора показывал, что перед дверью стоит довольно юная светловолосая особа в белой спортивной куртке.

Но когда она прошла в комнату, пришел мой черед потешаться над Прокопчиком: он трудно сглотнул и явственно клацнул зубами.

Хотя уже смешны были любые страхи: вблизи у девушки вид оказался не просто безобидный, но даже беззащитный. На узком личике с белой нежной кожей в частых веснушках выделялись огромные зеленые глаза. К тому же при ближайшем рассмотрении выяснилось то, чего не мог передать черно-белый экран монитора: гостья была не просто светловолосой, а натурально рыжей.

Приподнявшись в кресле, я поинтересовался:

― Чем могу служить?

Случалось, что ко мне забредали клиенты агентства по недвижимости, квартирующего в соседнем подъезде. Но девица огляделась вокруг и явно пришла к выводу, что попала туда, куда надо. Этому немало способствовал Прокопчик, который подтянулся и принял свойственный ему при появлении хорошеньких посетительниц мужественный вид безжалостного борца с преступностью (как он себе его представляет). Подбородок вперед, глаза навыкате, взгляд свирепый. Со стороны это выглядело так, будто он подавился рыбьей костью.

Но рыжая визитерша уже отвернулась от него и безошибочно определила, кто тут главный, скользнув глазами по моему куда более широкому и заваленному бумагами столу.

― Мне нужно… ― пролепетала она и замолчала в растерянности. ― Насчет услуг…

― Частного сыщика? ― подбодрил я ее и жестом указал на кресло для посетителей. ― Присаживайтесь.

Кинув мне благодарный взгляд, девица осторожно опустилась на краешек кресла у окна. Ее молочные веснушчатые щеки попали в столп солнечного света и сделались похожи на камень халцедон с трогательными сердоликовыми крапушками. На солнце ее густые и длинные ресницы казались пыльными. Они мерно вздымались и опускались, как крылья присевшей передохнуть бабочки. Я совершенно неожиданно для себя почувствовал давно забытое неясное и тревожное томление под ложечкой, насмерть перепугался и по возможности суровым тоном спросил:

― Так что случилось?

Бабочка дернулась и замерла, готовая в любое мгновение сорваться с места.

― У меня отца убили, ― сообщила посетительница. Голос был тусклый, но полный смутной беды, как оголенный электрический провод. ― И я хочу… В общем, мне нужно вас попросить… посоветоваться… Если это возможно…

― Понятно, ― остановил я ее, зная, что все эти предисловия только отнимают время. ― Давайте сразу к подробностям.

И мы перешли к подробностям, при ближайшем рассмотрении довольно страшным ― даже для меня.