Лепила - Николай Прокофьев Страница 9

Этот противный стрекот преследовал Олега всюду: в походной палатке, у костра под проливным тропическим дождем, в долгих утомительных переходах по непролазным джунглям, во время коротких и беспощадных набегов на мирные деревни и лагеря противника. Стрекот, ставший для лейтенанта набатом, погребальным колоколом… В тот день он перестал быть человеком и превратился в животное, начавшее убивать вместе с другими хищниками этой стаи.

Набеги осуществлялись почти ежедневно. Саймон поставил себе целью окончательно поработить подвластную ему территорию. Поэтому не щадил ни себя, ни своих подчиненных, ни тем более местных жителей, в каждом из которых он видел потенциального врага.

Он был в восторге от преображения пленного русского. На его глазах молоденький офицер становился матерым убийцей, со своим уникальным почерком и беспрестанно растущим послужным списком. Саймону нравилось, что Олег больше не нуждается в особых указаниях, действует быстро, четко, иногда с фантазией. Так было, когда во время одной из вылазок он сумел внушить сразу нескольким чарли, что их спасение – в воде. Обезумев от неожиданно открывшейся возможности выжить, они кинулись в Меконг именно в том месте, где глубина достигала максимума. С криками радости один за одним они так и ушли на дно, экономя боеприпасы карателей и доставляя им невероятное наслаждение. Этот эпизод, как и многие другие заснятые на кинокамеру, потом много раз прокручивали солдаты Саймона в редкие часы своего отдыха. Смотрел его и Олег. Смотрел и удивлялся: странная на первых порах способность постепенно становилась его единственной необоримой силой, табу, которое давало ему возможность до сих пор оставаться в живых. С каждым разом сила его росла и крепла, становясь действительно убийственной. Подтверждения тому были разбросаны по всему левому берегу мрачной чужой реки.

Саймон все больше проникался к Злобину. И, хотя оружия ему по-прежнему не давал, перестал держать под крепкой стражей и даже иногда посылал в составе групп с мелкими поручениями в соседние отряды. Олег был для него своеобразной диковинкой, опасной игрушкой, которая при всей своей забавности могла тем не менее в любую минуту навредить своему хозяину.

Целые делегации от других подразделений приезжали к капитану Саймону посмотреть на его «тайное оружие». И тогда начиналось настоящее представление, благо недостатка в расходном материале не было. Шоу практически всегда получалось, довольные гости хвалили Саймона и уезжали рассказывать об увиденном в свои лагеря.

…Как-то раз капитан приказал Олегу сопровождать в качестве переводчика (и нелегально – особого телохранителя) группу бойцов со спецдонесением в штаб группировки, расположенный в пригороде Пномпеня.

Видавший виды «Виллис» отправился в дорогу ранним утром. Кроме Олега в машине находились двое рейнджеров и пухлый портфель с опечатанным кодовым замком. Дорога шла по берегу реки сквозь естественные просветы в густых зарослях. В некоторых местах можно было даже различить наезженную колею. Это успокаивало, но только отчасти.

Олег трясся на заднем сиденье. Он не знал точно, но чутье подсказывало ему исключительность этого задания. Что это – внезапный приступ полного доверия? Или под видом ответственного мероприятия – избавление от ненужного свидетеля? Что, если по прибытии на место его передадут в руки правосудия или, того хуже, – в руки красных кхмеров? Вдруг он, бывший лейтенант Злобин, стал разменной монетой в этой безумной игре? Нет, уж лучше бы убили там, на месте, без лишней волокиты. Сердце отчаянно колотилось, ставший неотвязным противный стрекот заметно усилился.

В одном месте наезженная дорога выруливала на безлесую часть берега. Взору гонцов предстала большая поляна, окруженная словно лысина аккуратным венчиком волос густой чащей тропического леса. Водитель притормозил: «Надо набрать воды». Олег тоже вылез из машины размять ноги и унять трясучку. Тот, что держал портфель, строго поглядел на Злобина: не расслабляйся.

Олег поднял лицо к небу, радуясь открывшемуся чистому пространству. Джунгли душили его; черной, но все еще русской душе не хватало извечной шири и неоглядного простора. Когда еще представится такая возможность? Олег закрыл глаза и попытался вспомнить, как бегал по берегу реки с таким родным названием Воронеж.

Солнце неожиданно сверкнуло в глаза. Почему так резко? Олег даже не успел вынырнуть из своих воспоминаний – совсем рядом раздался оглушительный взрыв. Огромный пласт вонючей земли смел Олега, опрокинул его на спину, придавил чем-то тяжелым и сырым. В последний миг запрокинутый взор различил все то же голубое небо и две удаляющиеся серые точки.

«МиГи!»

Сколько он пролежал без сознания, Злобин не знал. Очнулся, когда уже стемнело. Он лежал рядом с перевернутым «Виллисом», заваленный слоем земли, веток и измочаленных корней. Все тело ныло, хотя видимых повреждений не было. Голова кружилась, сильно болела ушибленная грудь. Первая мысль: «Везет же мне с этими машинами». Он с трудом вылез из-под завала, огляделся. Огромная воронка уродовала безжизненную поляну. Журчала потревоженная вода. Тела обоих рейнджеров валялись неподалеку.