Медуза - Пол Кемпрекос Страница 9

Она смотрела на его искаженное болью лицо. Чуань был блестящим специалистом. Можно ли было ожидать от него еще и смелости? Смягчив тон, она сказала:

– Не нужно, доктор Чуань. Я сделаю, что в моих силах.

Лицо его просветлело.

– Запомните мои слова, – сказал он. – Вы не пожалеете о своем решении.

– Я знаю, что не пожалею, – ответила Ли, – особенно если вы выполните мои условия.

– Чего вы хотите? – осторожно спросил Чуань.

– Мне нужны медицинские припасы, необходимые для работы в этой деревне в течение полугода… Нет, в течение года. И распространите это условие на соседние деревни.

– Договорились, – сказал Чуань.

Ли выругала себя за то, что потребовала так мало.

– Когда я вам понадоблюсь? – спросила она.

– Немедленно, – сказал Чуань. – Вертолет ждет. Я хочу, чтобы вы выступили на симпозиуме в Пекине.

Ли перебирала в уме необходимые дела. Хижину она снимает. Все ее имущество умещается в небольшой сумке. Ей остается только известить старейшин деревни и попрощаться с родителями и пациентами. Ли встала и протянула руку, чтобы закрепить сделку.

– Договорились, – сказала она.

* * *

Три дня спустя доктор Ли стояла за кафедрой на возвышении в Министерстве здравоохранения в Пекине и собиралась с духом: ей предстояло выступить перед двумя сотнями специалистов со всего мира. Женщина, стоявшая на возвышении, ничем не напоминала сельского врача, при свете свечи принимавшего рождавшихся на свет младенцев и поросят. Она была в деловом костюме в тонкую полоску и в красной блузе, на шее повязан розовый шарф. Легкая косметика сделала более светлой кожу, потемневшую от деревенской жизни. Ли радовалась, что никто не видит ее мозолистых рук.

Вернувшись в Пекин, она прежде всего предприняла разнузданный шопинг за счет Китайской Народной Республики. В первом же магазине она выбросила в урну хлопчатобумажные куртку и брюки. И с каждой новой покупкой в самых дорогих бутиках Пекина постепенно возвращала себе пошатнувшуюся было самооценку.

Сун Ли было тридцать с небольшим, но выглядела она моложе: стройная, узкобедрая, с маленькой грудью и длинными ногами. Фигура хорошая, но не слишком заметная, зато лицо заставляло всех обязательно посмотреть на нее еще раз. Длинные темные ресницы затеняли внимательные блестящие глаза, а полные губы то дружелюбно улыбались, то слегка морщились, когда их хозяйка задумывалась. Работая в деревне, Сун Ли убирала волосы в длинный конский хвост и прятала под шапкой, какие носили солдаты в эпоху Великого похода Мао. Но сейчас они были коротко подстрижены и уложены в модную прическу.

В Пекине Ли побывала на нескольких брифингах и была поражена стремительной реакцией на последнее появление вируса. В отличие от неторопливого развития событий несколько лет назад, сейчас во многих странах сразу были мобилизованы сотни исследователей и вспомогательный персонал.

Китай, игравший главную роль в борьбе с эпидемией, пригласил специалистов в Пекин, чтобы продемонстрировать свои решительные и жесткие действия. Такая быстрая мобилизация свидетельствовала об уверенности в возможности ликвидации этой серьезной проблемы: все, с кем говорила Ли, были убеждены, что удастся предотвратить распространение ТОРС, пока исследователи ищут источник, разрабатывают диагностику и создают вакцину.

Но доктор Ли не разделяла всеобщего оптимизма. Ее тревожило, что источник вируса не найден до сих пор. Виверры, которые были носителями ТОРС в первом случае, все уничтожены, так что, вероятно, вирус нашел другого хозяина: собак, кур, насекомых – кто знает? К тому же ее беспокоила необычная и совершенно не свойственная китайскому правительству открытость. Горький опыт убедил ее в том, что власть неохотно раскрывает свои тайны. Она бы не знала этих сомнений, если бы правительство не отказалось допустить ее в зараженную провинцию. Чересчур опасно, сказали ей, в провинции введен строжайший карантин.

Сейчас доктор Ли отбросила сомнения, сосредоточившись на устрашающей необходимости выступить перед аудиторией самых известных специалистов. Сердце бешено колотилось в груди. Проведя годы с крестьянами, чьей главной заботой был урожай риса, она нервничала перед выступлением. Новейшие компьютерные программы, способные показывать распространение эпидемии, не просто удивили ее, а окончательно лишили уверенности в себе. Она чувствовала себя пережитком каменного века, проспавшим во льду десять тысяч лет и внезапно оживленным.

С другой стороны, примитивная медицинская практика развила у нее бесценное внутреннее чутье, оказавшееся нужнее всех на свете таблиц и схем. Интуиция подсказывала ей, что праздновать рано. Как вирусолог, она знала поразительную способность вирусов изменяться и приспосабливаться. Как эпидемиолог, из собственного горького опыта усвоила, до чего быстро эпидемия может выйти из-под контроля. Но, возможно, она слишком пуглива. Ли изучила статистику, предоставленную Чуанем: дело как будто бы шло к локализации эпидемии.

Доктор Ли откашлялась и осмотрела аудиторию. Некоторые из слушателей знали о ее изгнании и даже, может быть, приложили к нему руку, но она отогнала чувство горечи.

– Перефразируя американского писателя Марка Твена, слух о моей профессиональной смерти сильно преувеличен, – сказала она с серьезным лицом.

И переждала волну аплодисментов.

– Должна признать, что я пришла к вам смиренно и униженно, – продолжала она. – Пока я занималась сельской практикой, мировая эпидемиология шла семимильными шагами. Меня поражает готовность государств всего мира объединиться для борьбы с новой вспышкой. Я горда тем, что моя страна играет в этой борьбе ведущую роль.

И улыбнулась, услышав аплодисменты. Она научилась этой игре. Тех, кто предвкушает гневные разоблачения политики прошлого, ждет разочарование.

– В то же время должна предупредить: самоуверенность и самоуспокоенность опасны. Любая эпидемия несет в себе семена пандемии. В прошлом такие пандемии не раз обрушивались на человечество и причиняли неизмеримые страдания.

Она вспомнила губительные вспышки болезни, начав с первой зарегистрированной пандемии, обрушившейся на Афины во время войны со Спартой. Римская пандемия 251 года н. э. уносила по пять тысяч жизней в день, константинопольская 452 года – по десять тысяч. Примерно двадцать пять миллионов человек умерли в Европе во время Черной смерти в 1340-е годы, и от сорока до пятидесяти миллионов унесла великая эпидемия инфлюэнцы в 1918 году. Она твердила – самодовольство опасно. И говорила о том, как ее радует отклик мирового сообщества на нынешнюю эпидемию.

Доктор Ли стеснялась аплодисментов. Возвращение в медицинское сообщество после нескольких лет изгнания было слишком стремительным. Она сошла со сцены, но не вернулась на место, а пошла к выходу. Глаза ее туманили слезы, ей необходимо было справиться с собой и с переполнявшими ее чувствами. Она пошла по коридору, наугад.

Кто-то позвал Ли по имени. Ее торопливо догонял доктор Чуань.