Последний день Америки - Сергей Зверев Страница 9

Российская Федерация, Москва. Четырьмя месяцами ранее

Сейчас Горчакову около шестидесяти. Задолго до сегодняшнего дня – при первом нашем знакомстве – было лет сорок пять. Он руководил одним из департаментов ФСБ, имел звание генерал-лейтенанта, но форму надевал крайне редко и только для визитов к высокому начальству.

Сергей Сергеевич был щупл, небольшого росточка; седые волосы обрамляли его лицо с правильными чертами. Он часто курил. Кожа его рук, лица и шеи была настолько тонкой, что почти не имела цвета. Однако внешность мало отвечала внутреннему содержанию: при некоторых недостатках характера он всегда оставался великолепным профессионалом, достойным человеком и интеллигентом до мозга костей.

Нас всегда поражала его скромность. Пройдя длинный служебный путь и постоянно вращаясь в высших кругах, Горчаков умудрился сохранить массу положительных качеств и остаться нормальным, доступным человеком. Во всяком случае, жил не на Рублевке, ездил на стареньком служебном авто без мигалки, а за продуктами ходил пешком с авоськой в ближайший магазин. Еще одно отличное качество: он умел сомневаться в своих мыслях, убеждениях, поступках. А ведь поговаривают, будто сомнение – неотъемлемый признак русского интеллигента. И наконец, он был хорошо воспитан и блестяще образован. Правда, иногда мог вспылить, наорать и даже объявить взыскание – в девяти из десяти случаев это происходило заслуженно; а в десятом, осознав свою ошибку, Сергей Сергеевич обязательно извинялся и пожимал в знак примирения руку. Мне нередко доставалось от него за ошибки, дерзость, едкие шуточки и независимый характер, но в целом он относится ко мне с теплотою и приемлемой строгостью.

Горчаков ненавидел любую религию, будь то ислам, иудаизм, христианство, буддизм, индуизм или что-то другое. Нет, он не был воинственным атеистом, коих в прошлом веке пачками штамповала коммунистическая партия. Просто не верил в посредников между человеком и Богом, считая их заурядными проходимцами, одурачивающими доверчивый народ в храмах, мечетях, синагогах и церквях. Он и без них великолепно разбирался в окружающем мире, придерживаясь самых высоких моральных норм.

А еще мы считали его ангелом-хранителем нашего отряда. К сожалению, в опасной работе боевых пловцов иногда случаются нештатные ситуации и даже трагедии с летальными исходами, предугадать которые заранее невозможно. И каждый раз Сергей Сергеевич едва ли не грудью защищал нас от карающего самодурства чиновников различных рангов.

Года четыре назад привычная для боевых пловцов служба во «Фрегате» начала медленно, но верно превращаться в ад. Количество командировок сократилось; в отряд зачастили комиссии с проверками, и все мы вместо того, чтобы заниматься своим любимым делом, целыми днями просиживали в душных классах, заполняя непонятные формуляры, сочиняя никому не нужные отчеты, объяснительные, докладные…

Впрочем, тогда подобное происходило повсеместно. Жизненно важные для существования сильного государства структуры, многократно доказавшие свою пользу, вдруг стали исчезать. Их разваливали с потрясающей стабильностью – каждый месяц приходило печальное известие об очередном сокращении такого-то отряда или подразделения. До поры мы надеялись на чудо, но… очередь дошла и до нас.

Я не люблю вспоминать о тех событиях. Нас довольно оперативно вышвырнули со службы с формулировкой «Уволить в запас в связи с сокращением и реорганизацией внутренней структуры Федеральной службы безопасности». Мне и другим ветеранам отряда, имевшим приличную выслугу, хотя бы начислили пенсию. А молодым коллегам просто помахали ручкой, сказав: «Когда понадобитесь, вас позовут…»

С тех пор у меня нарушена психика плюс икота при виде депутатов и чиновников. Да и не только у меня. Уверен: никто из моих ребят после подобной «обходительности» на государеву службу не вернется. Если нет уверенности во власти, то лучше податься к богатым коммерсантам, сумевшим организовать бизнес на многочисленных побережьях. Любого из бывших боевых пловцов они возьмут с превеликим удовольствием, ведь он – готовый инструктор и настоящая находка для таких компаний. Плати нормальные деньги и используй на полную катушку его бесценный опыт.

Поначалу я был здорово обескуражен увольнением и не осознавал глубины той пропасти, в которую угораздило слететь. Еще бы! Только что надевал черную тужурку с четырьмя рядами орденских планок, с погонами капитана первого ранга и имел полное право взирать на мир с улыбкой Гагарина. А сегодня стал простым московским безработным. Оказавшись на дне этой пропасти, я не хотел ничего. Ни-че-го. Отсыпался, читал книги, всласть проспиртовал свой организм. Через полгода надоело сидеть в тесной однокомнатной квартирке, задыхаться от собственного перегара, и я по примеру коллег по несчастью отправился на поиски подходящего работодателя. За пару месяцев я побывал в трех десятках компаний, организующих морские путешествия, рыбалку, подводные экскурсии и прочие экзотические мероприятия. Однако довольно скоро пришло разочарование. Где-то дайверская работа подменялась обязанностями обыкновенного спасателя; где-то платили сущую мелочь, на которую не смог бы протянуть и худосочный студент; в каких-то офисах сидели мутные люди, не знавшие, что и кто им нужен. А большинство менеджеров по кадрам отказывало в силу моего возраста.

– Извините, – вздыхали они, полистав заполненную мной анкету, – вам скоро сорок, а мы ищем специалиста с перспективой…

Моя пенсия была отнюдь не депутатской, а столичная жизнь имела одну поганую особенность: деньги здесь заканчивались чрезвычайно быстро. Вскоре у меня иссякли небольшие накопления, и настал такой период, когда от бессилия и возмущения хотелось биться головой о стену и орать в небо. Я был согласен на любую работу: таскать в бывшее бомбоубежище коробки с коньяком, стоять у лотка, разгружать фуры, охранять чужие склады…

С тех пор начались мои мытарства. Где я только и кем не работал! Трудился проходчиком в метрострое. Прочесывал металлоискателем сочинские пляжи в поисках утерянных золотых вещиц. Участвовал в турнире пловцов у островов Фиджи. Корячился разнорабочим на шахте одного из северных архипелагов. И даже искал останки сгинувшего на Филиппинах самолета, перевозившего крупную денежную сумму. Иногда мне улыбалась удача. А в некоторых случаях с трудом удавалось унести ноги. Чаще перебивался случайными заработками и даже голодал, если ситуация не позволяла перехватить в долг до пенсии.

Постоянной работы не было, как не было и мыслей по поводу дальнейшего жития. В бытие следовало что-то менять, иначе я рисковал спиться или утонуть в болоте беспросветной нищеты. Я ломал голову над планом выхода из тупика и бухал, бухал, бухал… А что было делать? Ведь только алкоголизм и систематическое пьянство позволяли примириться с этой поганой реальностью. Понятия не имею, что бы я делал сейчас, если бы четыре месяца назад мой сотовый телефон не ожил, высветив знакомый номер.