Свинцовый взвод - Сергей Самаров Страница 9

– Тогда выписывайте официальную повестку и вызывайте в свой кабинет. Я не имею права отвечать, товарищ полковник, – упрямо ответил старший лейтенант, – пока вы не предъявите мне документ, подтверждающий ваш допуск к проверке действий военной разведки. Извините уж, но в нашей службе это считается нормальным. Вы, вероятно, никогда не имели дела с Главным разведывательным управлением. Иначе так не настаивали бы. И вообще, я не знаю, где пришлось бы вас потом искать, если бы вы пытались узнать все без допуска…

Последняя фраза прозвучала предупреждением и заставила полковника задуматься.

А старший лейтенант, развернувшись, двинулся дальше.

– Я к чему разговор веду, старлей, – в спину Раскатову сказал руководитель следственной бригады. – Если твой маршрут идет по следу эмира Хамида Улугбекова, то мне это необходимо знать. Улугбеков – мой личный враг. Я все его дела веду. Если поймаю, сниму с него шкуру с живого… Так что, если дело касается Хамида, держи меня в курсе.

– Обязательно, – как отмахнулся, пообещал старший лейтенант Раскатов, не собираясь, естественно, держать полковника в курсе своих дел. По традиции, следственную бригаду вызывают тогда, когда все уже завершено. Тогда и о делах пишут рапорт.

И Раскатов пошел дальше. Майор Еремеенко, молча наблюдавший сцену, пошел следом, оставив полковника ни с чем. Еремеенко, как долгое время работающий в республиканском управлении ФСБ офицер, давно уже привык к таким отношениям и не заострял на них внимания. Взял пачку карт у своего начальника штаба, нашел нужную, передал Раскатову, пальцем очертил район поиска и объяснил:

– Вот здесь предположительно. Северо-западнее поселка Припрудный. И дальше, за край имеющейся у нас в наличии карты. Если бы знать, что ты затеешь, взял бы дополнительные.

– Парфюмер может быть дальше?

– Может быть. Я просто не в курсе. И в штабе тоже не в курсе. Были бы в курсе, его давно бы уничтожили. А так – на северо-запад от Припрудного…

– А там в самом деле есть пруд? – спросил Раскатов.

– Был в шестидесятые годы прошлого века. Поселок построили пленные немцы. Они же и пруд соорудили, чтобы рыбу разводить. Потом за прудом ухаживать было некому. Пруд стал болотом, а потом и болото высохло. Вместе с рыбой. Я когда в Дагестан приехал, пруд уже не застал. А ты в поселок собрался?

– Если там пруда нет, там и делать нечего. Думал дать солдатам искупаться. Мы сегодня не успели в баню сходить, подняли по тревоге.

– А в казарме помыться невозможно?

– Во-первых, мы на базе не в казарме живем, а в палатках. В казарму только через два месяца вернемся. Во-вторых, кто знает, когда мы из этого поиска вернемся. Такой поиск, бывает, затягивается на длительное время. И это, товарищ майор, не вопрос гигиены. Просто в жаркую погоду, особенно во время продолжительного марша, солдаты потеют. От них запах идет. Хороший нос такой запах издали почует. У нас в батальоне из-за этого однажды засада сорвалась, которую два месяца готовили. Значит, это вопрос боевого обеспечения.

– Пока ничем помочь не смогу. В горах ручьев много. Только это могу посоветовать. А когда на базу вернетесь, обещаю похлопотать, чтобы вам баню вне графика предоставили.

– Тогда уже может оказаться поздно, но и на том спасибо. А ручьями мы пользоваться умеем и даже постараемся мыльной пены в воде не оставить. – Старший лейтенант убрал полученную карту в планшет. – Жалко только, что карта рано кончается. Но как-нибудь обойдемся тем, что есть. Мы привычные работать от обстановки…

Майор Еремеенко протянул ему руку.

– Будут результаты, звони напрямую мне или, если я отвечать не буду, сразу в штаб. Телефоны ты знаешь. Я постараюсь под каким-нибудь предлогом выдвинуться ближе к тебе. Чтобы в случае необходимости обеспечить оперативность действий. Твой телефон, кстати, на время этой операции поставили и под контроль на СОРМ-2 [8] .

– Зачем?

– На всякий случай. Не знаю я. Это была просьба ГРУ. Как я понял, у них что-то с одним из спутников. Неполадки технического порядка. И временами контроль твоей трубки пропадает. Попросили продублировать. Если что, запросят недостающий момент.

– Моя трубка на контроле космического управления ГРУ? – удивился старший лейтенант Раскатов.

– А ты не знал? Извини, выходит, я проболтался.

– Я слегка удивлен, признаюсь. Обычно на контроль ставят при особо важных операциях. А что у нас за операция… Не такая большая шишка этот Улугбеков.

Раскатов на прощание крепко пожал протянутую руку. Но и у майора кисть была сильной и крепкое пожатие легко выдержала…

* * *

Собрать взвод оказалось несложно. Майор Еремеенко выделил своих бойцов на смену спецназовцам в передовую линию, командир полицейского спецназа выставил своих во вторую линию, а старший лейтенант Раскатов со своими бойцами, не устраивая отдыха, поскольку отдыхать после караульно-постовой службы лучше всего в движении, сразу ушел в маршрут.

И, едва взвод вышел на нужную тропу, сразу резко, как обычно бывает в горах, стемнело. В ущелье темнота чувствовалась особенно сильно, была густой и непроглядной. Подсвечивать путь фонариком старший лейтенант не пожелал, потому что ущелье на этом участке было достаточно прямым и луч фонарика можно заметить издали. Конечно, маловероятно было, что эмир Хамид Улугбеков будет возвращаться в темноте, рискуя переломать своим бойцам ноги на подступах к своей «норе». Тем не менее нарываться на засаду по небрежению старший лейтенант Раскатов не желал. Он шел первым, старательно всматриваясь в темноту под ногами и иногда даже ощупывая почву подошвой перед тем, как поставить ногу. Это, конечно, замедляло движение взвода. Свет далеких звезд помогал мало. Но скоро выкатилась на небо большая луна, близкая к полной, и не совсем еще правильный круг тропу более-менее освещал. Раскатов резко взвинтил темп, чтобы за то время, пока луна пересекает сектор неба, ограниченный двумя лесистыми хребтами, преодолеть как можно большее расстояние. А когда луна, слишком быстро, по мнению Раскатова, преодолевающая сектор неба, была близка к тому, чтобы скрыться за хребтом, командир взвода вообще перешел на бег. И взвод покинул ущелье как раз в момент, когда снова наступила темнота. Но на сей раз она длилась недолго, потому что Раскатов вывел взвод на относительно равнинное пространство, где и луна хорошо была видна, и тропа под луной высвечивалась отчетливо. Это уже позволило передвигаться в привычном темпе, перемежая бег с быстрым ходом. А потом трава повела на траверс другого хребта, каменистого и потому не заросшего активно лесом. И там тоже путь освещала луна. Но для тех, кто носит нарукавную эмблему с изображением летучей мыши, ночные переходы не составляют чрезвычайной сложности. Летучая мышь ведет ночной образ жизни и прекрасно ориентируется в темноте. Точно так же хорошо ориентируются и спецназовцы. Да и тропа не давала им возможности потерять ориентацию.