Подводные волки - Валерий Рощин Страница 9

Оттаявший Горчаков нацепил на нос очки и углубился в чтение…

В добытых мною материалах подробно излагалось о факте гибели южнокорейского корвета «Чхонан». Условия, обстоятельства, версии и, наконец, заключения весьма авторитетной комиссии, состоящей из экспертов США, Великобритании, Швеции, Австралии. Более сотни фотографий погибшего корабля и остатков торпеды, якобы выпущенной с северокорейской подлодки. А в конце самое интересное: выводы нашего отечественного эксперта – ветерана-североморца Старшинова.

«Полнейший бред, – старательно выведено шариковой ручкой. – Всякому дураку известно, что подлодки КНДР вооружены китайскими или корейскими копиями советских торпед типа «53–56». Эта тяжелая кислородно-керосиновая торпеда несет четыреста килограммов взрывчатого вещества со скоростью сорок узлов. Она стара, как каменный уголь, не имеет приборов самонаведения и является настоящей классикой. Так вот, те части торпеды, показанные южнокорейцами на пресс-конференции, не имеют никакого отношения к типу «53–56». На всех представленных фотографиях мы отчетливо видим части и агрегаты торпеды немецкого производства. Это ясно по электромотору с дифференциалом, по рулям, размещенным перед винтами, наконец, по меткам на немецком языке…»

Заключение довольно объемное, но Горчаков, ознакомившись с ним до середины, закончил читать и вернул мне желтую папку.

– Спасибо за материал, но… эти сведения не имеют значения.

– Почему? Разве история с корветом «Чхонан» не вписывается в череду загадочных катастроф?

– Нет.

– Но почему?

– Хотя бы потому, что мне известно о подробностях гибели южнокорейского корабля несколько больше, чем твоему знакомому североморцу.

– И что же вы такое знаете?

– Северная Корея к гибели корвета отношения действительно не имеет, – вздохнул старик. – У нас есть две версии происшествия в Желтом море. Первая: чистейшая провокация.

– Чья?

– К примеру, спецслужб США, которым ради достижения цели не составит труда купить любую торпеду и пустить на дно судно союзника.

– Согласен. А вторая?

– Оплошность южнокорейских моряков. Предположим, взрыв глубинных бомб. Ну, а дальше хорошо обкатанный сценарий: южнокорейский президент – кстати, великий интриган, коррупционер и взяточник, – не желая признавать бардак в собственных вооруженных силах, обвиняет в государственном терроризме северян и приказывает состряпать липовое дело. Американцы в полном восторге и помогают создать «международную экспертную комиссию». В результате мировое сообщество негодует, а мы помалкиваем, ведь южане строят под Питером автозавод и вообще не прочь вложить в нашу экономику крупные бабки…

Да, с Горчаковым не поспоришь. Там, где правит бал бабло, совесть в гувернантках.

– Ладно, Женя, – совсем уж миролюбиво проговорил старик. – Ты не хочешь спросить, для чего я примчался сюда на ночь глядя?

«И вправду, для чего?» – недоуменно посмотрел я на шефа.

– Помнишь наш последний разговор? – спросил он почти шепотом.

– О вычисленной вами закономерности?

– Да, о ней.

– Конечно, помню.

– Мои худшие предположения подтверждаются: прошедшей ночью исчезло норвежское гражданское судно.

Теперь и я перешел на шепот:

– Где?

– В районе острова Медвежий.

Медвежий… Далекая норвежская земля. А точнее – торчащие из моря скалы. Долгой зимой эти скалы покрыты снегом, коротким летом – зеленоватым мхом. Нам доводилось бывать поблизости. Холодное и очень неприветливое местечко, расположенное аккурат между Шпицбергеном и северным побережьем Норвегии.

Впечатление о купании в тамошних широтах, мягко говоря, не из приятных. Неужели придется ехать туда снова?

– Так что готовьтесь, товарищ капитан второго ранга, – произнес Горчаков так, словно читал мои мысли. – Командировочные выписаны на шесть человек, кораблик под парами.

– Что говорят норвежцы?

– Пока ничего конкретного. Ведем переговоры – их власти уже дали предварительное согласие на наше предложение помочь с поисками пропавшего судна. В общем, дойдете, посмотрите, оцените, сфотографируете. Кстати, пора бы дать нашей операции какое-нибудь название. Как ты считаешь?

– «Охота за призраком», – ухмыльнулся я.

– «Охота за призраком»? А что – здорово звучит.

– Когда вылет?

– Утром. За вами, как всегда, придет автобус.