На южном фронте без перемен - Павел Яковенко Страница 87

Найданов со своими спал, естественно, в палатке. Я видел, как Андрей очумело вылетел наружу босиком. «Говорил тебе, не снимай обувь на ночь» — завертелась у меня голове никчемная и ненужная в данный момент мысль. Вот Ослин выскочил в одном сапоге. За ним дернулся Папен… И рухнул, обдав себя, палатку и выползающего за ним Джимми Хендрикса фонтаном крови. Сержант рванул обратно, но тут палатку прошила очередь.

Меня страшно злило и удивляло, что мы не отвечаем. В ферму попала мина, и куски шифера как снег кружились в воздухе, что-то рвануло со страшной силы у пехоты, так что рама, находящаяся за моей спиной, вылетела вперед, и если бы я не упал на колени от звука взрыва, снесла бы мне, наверное, голову. А мы молчали.

«Брестская крепость, б…», — подумал я, поднялся с колен, и побежал к позиции. Я споткнулся об раму, и снова рухнул. В этот момент мина упала на правом фланге нашей батареи, один из «Васильков» перевернулся. Даже до меня дошла волна горячего воздуха.

Наконец-то у нас выстрелил танк. Это был как глоток прохладной воды в пустыне. Он выстрелил еще раз, и еще. Чехи перенесли огонь на него. Найданов добрался до «Василька», а я добежал до своей «шишиги».

И тут я услышал, как стреляют наши БМП. Живем, блин!

— Давай, давай! К орудиям! К бою! — орал я под машину, наплевав на опасность быть подстреленным. — Вперед, б…!

Боев молодец, Боев вылез. За ним показался Адамов. Я побежал к «подносам», чувствуя, как они бегут за мной. Я не оглядывался.

— Наводить самостоятельно! Огонь без команды! Беглый!

Я занял миномет Абрамовича. Где Абрамович, я в этот момент не думал. Я даже не думал наводить. Я только окинул панораму горы, и понял, что замаскировались чехи здорово! Хотя нет! Вот дымок от выстрела! Там у них миномет.

Ко мне подбежал Шура Эйнгольц.

— Давай, готовь мину, — крикнул я ему, наводя прицел приблизительно в то место, где, как мне показалось, стоял миномет чехов. — Выстрел!

Шура опустил мину в канал ствола… Она прошуршала вниз… Звон!!! Мина ушла в небо. Это был первый выстрел нашей батареи! И тут же, буквально чуть — чуть опоздав, Найданов ударил очередью из «Василька». Не знаю, куда он целился, но эту очередь было видно хорошо.

Мы стали отстреливаться, и огонь противника ослабевал. Может быть, мы куда-то попали, может быть, чехи решили, что игра уже не стоит свеч. Во всяком случае, можно было поднять голову.

Шура отправил в ствол очередную мину, и вдруг охнул, согнулся пополам, упал и завыл. Между его стиснутых пальцев потекла кровь. Этого еще не хватало! Я схватил ошарашено крутившегося вокруг нас Инберга.

— Давай, кидай мины!

Здоровенный Инберг с абсолютно белыми вытаращенными глазами закивал головой, но даже не сделал попытки выполнить приказание. Я ударил его в челюсть. В этот момент возле моего уха взвизгнула пуля.

Все, мне стало не до стрельбы. Я упал на землю, ударил под ноги Имберга, (тот свалился), и попытался потащить вниз, за собой, раненого Шуру. Впрочем, Шуру я почти сразу бросил. Боец захрипел и вытянулся.

Не теряя ни секунды, (очередная пуля попала в миномет), я прыгнул прямо вниз с откоса, очень больно ударившись ногами о землю.

Похоже, наша батарея попала под снайперский обстрел. Кто-то недвижимо валялся у «Василька», (я не мог отсюда разобрать — кто именно), расчеты разбежались кто куда, и наша батарея затихла. Бухали по-прежнему БМП и танк. Трескотня автоматных очередей, как мне казалась, ничего серьезного противнику причинить не могла.

Увы, я ошибся. Огонь со стороны чехов снова усилился. Похоже, пользуясь лучшим обзором, превышением, хорошей маскировкой и более выгодным своим положением, они решили нас добить.

Миномет, правда, у них затих. Зато АГСы, пулеметы и снайперские винтовки работали без перерыва.

Где Найданов? Я огляделся. Да вон он! Живой. По-прежнему босиком. Сидит у стены и чего-то ждет. Чего? А чего жду я сам?

Найданов и три бойца внезапно снова рванули наверх, к минометам. Но не добежали — кто-то из солдат переломился пополам, зашедшись в крике. Андрей и двое оставшихся кое-как подхватили его, и с той же скоростью, или даже быстрее, снова кинулись в укрытие.

Желание повторить попытку комбата, было возникшее, тут же испарилось.

Внезапно я понял, что наш танк молчит. И молчит давно. Что могло с ним случиться?.. Вряд ли подбили, мы бы почувствовали. Скорее всего, элементарно закончились боеприпасы. Это было плохо. Наша основная огневая мощь была парализована: танк не стрелял, к минометам мы не могли подобраться, а наша пехота и БМП огрызались как-то неубедительно.

Хотя, хорошо мне рассуждать. За мной две толстые кирпичные стены фермы. До меня добить нелегко. А попасть еще труднее. А солдаты Бессовестных перед стеной, она их не закрывает. Им и достается.

Но, черт возьми! Неужели никто не слышит и не знает о бое? Где помощь?!

«Конечно, вряд ли чехи пойдут в атаку», — подумал я. — «Под пули подставляться никто не хочет».

Но просто стрелять по нам сверху они могли, наверное, очень долго. Я приуныл. Однако даже не заметил, что как-то перестал бояться. Исчезла дрожь. Удивительно, но я уже успел привыкнуть к обстановке. Не видно было ужаса и на лицах моих бойцов. Вроде бы все пришли в себя. Адамов даже высунулся за угол стены и дал очередь из автомата.

— Не лупи в белый свет, как в копеечку! — резко одернул я его. — Все равно не попадешь. А патроны еще могут пригодиться. Гранаты у кого есть?

Гранат было немного. Но Армян сказал, что в машине он заныкал ящичек.

— Ну, — сказал я ему, — чего ждешь? Давай дуй в «шишигу» и тащи сюда! Надо раздать. А то мало ли… Вдруг чехи и в атаку пойдут?

Сам я в это не верил, но солдат надо было держать в тонусе. Армян спохватился, и короткими перебежками, кидаясь из стороны в сторону, рванул к машине. Он легко перебросил тело в кузов, и через несколько томительных минут, когда на нашей минометной позиции разорвалось еще несколько гранат от АГС, выпрыгнул обратно, и понесся ко мне как спринтер.

— Ого, лимонки! — обрадовался Боев.

Я раздал все окружающим, оставив себе две штуки. Вместе с тем, что у меня уже было, это составило четыре гранаты — две оборонительные и две наступательные.

— Так, — сказал я Боеву. — Остаешься за старшего. Никуда не передвигаться, огонь бестолковый из автоматов не вести. Ждать развития событий. Понятно!?

Боев коротко кивнул.

— Я к Молчанову, — пояснил я бойцам. — Узнаю, что там делается. Может, он помощь вызвал.

Это вызвало оживление и надежду. Уже все хотели, чтобы я быстрее сходил к Молчанову. А я прикидывал, какое расстояние от угла до двери. Успею ли я пробежать этот участок так, чтобы не оставить снайперам ни единого шанса? Но что-то память мне изменила. Я положился на удачу, и перебежками, часто пригибаясь, побежал к углу здания.