Рельсовая война. Спецназ 43-го года - Владимир Першанин Страница 8

– Я получил шифрограмму с приказом об активизации боевых действий отряда. В категорической форме предписано осуществлять не менее двух диверсий в неделю на железной дороге, подрывать воинские эшелоны, устраивать засады на пути движения автотранспорта, передавать информацию о дислокации немецких частей, аэродромов, складов горючего и боеприпасов. Приказ – это закон для нас. Но дело в том, что отряд «Застава» как боевая единица в настоящее время не существует.

Повисло молчание. В землянке клубился махорочный дым, кто-то шаркал сапогами, особист Авдеев невозмутимо перелистывал свой блокнот. Все ждали, что ещё скажет командир. Хорошо, что отправили в одну из деревень проводить митинг комиссара Зелинского. Он бы непременно вскинулся и перевёл откровенный деловой разговор на политические лозунги.

– Нас осталось двадцать шесть человек, включая санчасть, раненых, обмороженных и недавно принятых бойцов, не имеющих опыта. Как они воюют, наглядно показала засада возле села Вязники.

– Не так плохо и дрались, – возразил старшина Будько. – Четверых полицаев и одного фрица ухлопали. Лейтенанта, командира гарнизона, хорошо подранили. Вездеход ихний, весь издырявленный, на ремонте стоит. Зерном, картошкой разжились, пулемёт захватили…

– Брось, Яков Павлович, – отмахнулся капитан Журавлёв. – Это не уровень особого отряда НКВД. Так, кулаками машем да в глуши отсиживаемся. В строю остались тринадцать человек. Это что – отряд?

– Что ты конкретно предлагаешь, Иван Макарович? – спросил особист Авдеев.

В его голосе звучали жёсткие нотки.

– Ну, уж не лапы складывать. А для начала поздравить Николая Мальцева. Приказом наркома внутренних дел ему присвоено звание «лейтенант».

В землянке поднялся шум. Кто-то поздравлял его, Кондратьев предлагал сегодня же обмыть такое дело. В войсках Красной Армии (это же касалось и ведомства НКВД) вместо прежних знаков различия – петлиц, «кубарей» и «шпал» – были уже введены погоны и звёздочки. До отрядов НКВД, воевавших в немецком тылу, это нововведение ещё не дошло.

– Цепляй пока петлицы с «кубарями», – сказал Фёдор Кондратьев. – У меня запасные есть.

Шум понемногу утих, а Журавлёв уже перечислял мероприятия, которые были частично подготовлены, а другие предстояло срочно осуществлять.

– С Большой земли обещали в ближайшую неделю сбросить с парашютами группу подрывников, сапёров, радиста и дополнительно врача-хирурга. Обещали также сбросить мины и тол для диверсий на железной дороге, медикаменты и патроны к автоматам «ППШ». Кондратьев, позже обсудим с тобой время и место приёма груза.

– Есть! – вытянулся долговязый заместитель командира. – Нужное дело, а то у нас всего два сапёра на весь отряд остались.

– Старшему лейтенанту Авдееву и лейтенанту Мальцеву представить мне список добровольцев, которых планируем в ближайшее время принять в отряд. Люди, надеюсь, проверенные?

– Проверенные, – кивнул Авдеев. – Давно уже ждут.

– Условие такое. Все должны иметь оружие и запас продовольствия на неделю. Далее…

Журавлёв коротко перечислял мероприятия по укреплению отряда, ставил конкретные задачи. Позже пригласили сержантов Грицевича, Постника, Чепыгина – опытных пограничников, которые тоже получили задания.

Отряд, с большими потерями переживший зиму, зашевелился, как улей. Все понимали, что период временного затишья кончился.

Авдеев и Мальцев привели через пару дней первое пополнение, девять человек из числа бывших красноармейцев, комсомольцев, которым грозил угон на принудительные работы в Германию. Они выстроились перед командирской землянкой.

Особист и Николай Мальцев подготовили пополнение неплохо. Все девять человек были одеты в телогрейки или тёплые куртки. Обувь хоть и подштопанная, но на первое время сгодится. Вещмешки или заплечные сумки с лямками, солдатские фляжки.

– Продукты и всё спиртное сдать старшине, – приказал Мальцев.

– Ну вот, а мы рассчитывали обмыть прибытие, – раздались разочарованные голоса.

– Обмывать будем, когда первый бой примете, – отрезал Авдеев. – А сейчас нам только пьяных не хватало.

Оружие имелось у всех прибывших, в основном винтовки-трёхлинейки с запасом патронов по 30–50 штук на ствол. У белобрысого паренька лет семнадцати висела за плечом двустволка, а клетчатое пальто перепоясывал патронташ.

– Ружьё – штука хорошая, но только на зайцев, – покачал головой старшина Будько.

– Я трёх кабанов из него завалил, – похвалился парень. – Два патронташа картечью и пулями набиты. И вот ещё для рукопашного боя.

Он достал из-за голенища сапога немецкий штык-нож.

– У фрицев стащил. Израсходую патроны, штыком буду действовать.

– Тебе годков-то сколько?

– Семнадцать в марте исполнилось.

– Маловато, – вмешался политрук Зелинский.

– А эшелоны считать не маловато было? – с вызовом отозвался парень. – У меня друга прямо с дрезины немецкий патруль застрелил, когда нас заметил.

– Подпольщик?

– Называйте как хотите. Мне задания давали, я их выполнял.

На правах старожила отряда подошёл Шестаков Паша и, поздоровавшись с пареньком, важно проговорил:

– Это Силаев Андрюха. В одной школе учились. Надёжный парень, комсомолец. Его в Германию хотели угнать, а он со сборного пункта сбежал.

– Ну, если Паша рекомендацию даёт, тогда верить можно, – засмеялся Мальцев. – Мы с ним после одной операции трое суток сквозь немецкие патрули пробивались.

Николай Мальцев не сказал, что это было после повторной попытки взорвать Витемский мост, которая оказалась удачной. Однако обошлась она дорого. Из шести бойцов диверсионной группы уцелели лишь двое – Мальцев и Шестаков. Те, кто знал про ту рискованную операцию, помалкивали. Если фрицы пронюхают, даже соседей не пощадят, не то что родню.

Бойкий подпольщик в клетчатом пальто понравился всем. А старшина Будько пообещал:

– Пальто я тебе заменю на бушлат. Ты в нём, как зебра, за километр виден.

– Другой одёжки не было, – пожал плечами Андрей.

Вновь прибывших приглашали на беседу к Журавлёву. Там же присутствовали комиссар Зелинский, особист Авдеев и лейтенант Мальцев. Большинство людей были уже проверены, но вопросы возникали.

Бывший штабной работник, капитан Красной Армии Михаил Сологуб попал в окружение в сентябре сорок первого, прижился в селе Вязники и завёл новую семью. На контакты с подпольщиками шёл неохотно и лишь спустя полтора года решился уйти в лес.

– Как же ты умудрился под носом у полицаев столько времени отсиживаться? – спросил Журавлёв. – Тебе же прямая дорога либо в лагерь, либо в полицаи.

– Я не из тех, кто родину продаёт, – с долей напыщенности отозвался капитан. – Выкручивался как мог. Притворялся, что нога не заживает, ведь я ранен был. Сохранил все личные документы, пистолет.