Возвращение с того света - Андрей Воронин Страница 8

Он с размаху взъерошил свою смоляную шевелюру, зарылся пальцами в густые пряди и сильно дернул.

Легче не стало.

– Твари, – вслух сказал он, и в пустой прокуренной квартире голос его прозвучал испуганно и дико. – Ах вы, твари, – повторил он и принялся копаться в пепельнице, выуживая из нее бычок подлиннее.

Это с одной стороны, думал он, нервными затяжками раскуривая чинарик, с расплющенного конца которого на стол сыпались горячие угольки. Один из угольков упал на его голое предплечье, и он раздраженно смахнул его прочь. С другой стороны, такая мощная и хорошо вооруженная организация вряд ли смогла бы долго оставаться незамеченной менее чем в часе езды от Москвы, если бы ей не помогал кто-то наверху. Кто-то, кто скрывал ее существование, о котором знал по долгу службы… Структура спецслужб, конечно же, сильно изменилась со времен тотальной слежки и массовых репрессий, но не настолько, чтобы люди, отвечающие за федеральную безопасность, проморгали наличие у себя под носом хорошо организованной и отлично вооруженной группы, которая к тому же так широко себя рекламирует. Андрей на мгновение замер, глядя прямо перед собой остановившимся взглядом. Версия вырисовывалась довольно стройная, и он, не удержавшись, мысленно похвалил себя за сообразительность. Ай да Шилов, ай да сукин сын!

"Вот именно, – немедленно сказал он себе, – сукин сын. Ты хоть знаешь, что ты сейчас придумал?

Ты смерть свою придумал, блаженный! Ведь если есть во всем этом полуночном бреде хоть одна крупица правды, то жить тебе осталось с гулькин хрен.

Мало тебе было той статьи, так ты еще сегодня перед ними распинался, Цицерон недоделанный…"

Он снова замер, лихорадочно пытаясь придумать, что же ему теперь делать. Сам того не замечая, он был-таки уже изрядно на взводе, и мысли его неслись вскачь с вдохновенной скоростью не вполне трезвого да вдобавок смертельно напуганного иноходца. Как ни крути, получалось, что жизнь его теперь не стоила ломаного гроша, и спасение утопающих, как всегда, было делом самих утопающих. Прятаться от ФСБ он вполне справедливо считал делом гиблым и бессмысленным, дающим к тому же гипотетическим преследователям пусть призрачное, но тем не менее неоспоримое моральное преимущество. На воре, как известно, шапка горит, и он не собирался подставлять спину под «случайную» пулю. Оставалось одно: распутать это дело самостоятельно. Когда у него накопится достаточно улик, он найдет, к кому обратиться…

Теперь он уже жалел о том, что пил почти всю ночь, пытаясь заглушить страх. Пьяный или не пьяный, но он был накачан алкоголем по самые брови, и первый попавшийся гаишник мог предъявить ему вполне обоснованные претензии. Честно говоря, он сильно сомневался в том, что сможет вести машину в таком состоянии. Но дома оставаться тоже было нельзя: он был уверен, что, поступив подобным образом, не доживет до утра. Возможно, уже сейчас было поздно.., возможно, убийцы уже караулили под дверью, осторожно пробуя замок.

Он настороженно прислушался. В квартире было тихо, только размеренно капала вода из неисправного крана в ванной да надоедливо жужжала, явно нацеливаясь перегореть в ближайшее время, электрическая лампочка над головой.

Он вскочил и, не давая себе времени на дальнейшие раздумья, принялся с лихорадочной скоростью упаковывать свою дорожную сумку. Собственно, упаковывать было почти нечего: вернувшись с последнего задания, он даже не удосужился открыть ее, поскольку сдавать собранный материал теперь было некому. В сумке лежал диктофон с запасом кассет, старенький «никон» в обшарпанном кожаном футляре с двумя сменными объективами, резервная пачка сигарет, о которой он, слава богу, начисто позабыл во время своей пьянки, блокнот, пара шариковых ручек и (на всякий случай) моток бинта в вощеной аптечной бумаге. Ко всему этому он добавил две смены белья и все деньги, которые были в доме.

Подумав всего секунду, он отодвинул холодильник и извлек из примитивного тайника газовый пистолет. Пистолет он засунул за пояс и совсем было уже пошел к дверям, когда чертова пушка, кувыркнувшись, выпала из-под старой ослабшей резинки и глухо брякнулась на пол.

Только теперь он заметил, что собрался отправиться на свое опасное предприятие, одетый только в старые спортивные штаны, которые носил дома, и домашние же шлепанцы. Коротко выматерившись, Андрей натянул джинсы и фуфайку, сунул ноги в разбитые кроссовки, набросил на плечи кожаную куртку и, подхватив за ремень стоявшую в прихожей сумку, вышел из квартиры, сжимая в кармане рукоятку пистолета.

На лестничной площадке никого не было. Никто не поджидал его ни в лифте, ни в подъезде, ни на улице.

Это немного успокоило его, но до полного спокойствия было еще очень и очень далеко.

Он немного постоял возле своих «Жигулей», беспечно брошенных накануне прямо во дворе, положив горячую ладонь на холодный капот и в последний раз взвешивая все «за» и «против». Решив, наконец, что рисковать лишний раз не стоит, он дружески хлопнул «жигуленок» по влажной крыше и зашагал к бетонной арке, которая вела со двора на улицу. Перед аркой он снова напрягся, но и там было пусто, лишь ночной ветерок с шорохом гонял по асфальту какие-то мятые бумажки.

На углу возле призрачно освещенного дежурными лампами гастронома, похожего на заброшенный аквариум, он поймал такси, которое быстро и без проблем доставило его на Белорусский вокзал. Когда он вышел из машины на привокзальной площади, его часы показывали половину пятого. Андрей бездумно раздраконил резервную пачку сигарет, пустив по ветру целлофановую обертку, и закурил, не торопясь трогаться с места.

Он стоял, слегка поеживаясь на прохладном ночном ветру, и старался привести в порядок свои растрепанные мысли. Теперь, когда ночной холодок немного развеял алкогольный туман, все его предприятие вдруг показалось Андрею безумной и абсолютно никчемной затеей. Вокруг него, надрываясь под тяжестью полосатых и клетчатых китайских баулов, сновали озабоченные мешочники из братской республики, в отдалении, мирно о чем-то беседуя, профланировали два милиционера, ветер доносил с перрона неразборчивое бормотание репродукторов, подъезжали и отъезжали такси, возле пункта обмена валют стояла длинная терпеливая очередь – жизнь шла своим чередом, в ней был свой, пусть завиральный, смысл, и свой, пускай и очень относительный, порядок. То, что он напридумывал, сидя в пустой квартире за двумя бутылками водки, казалось теперь бредом, которому место разве что на телеэкране да еще на страницах детективов в ярких обложках, что продаются на каждом углу. Похоже было на то, что его профессия сыграла с ним дурную шутку, выгнав посреди ночи из дома.

Он вдруг почувствовал себя страшно усталым и очень пьяным. Некоторое время он нерешительно топтался на краю тротуара, но в результате все-таки направился к зданию вокзала. В конце концов, рассуждал он, взрыв в редакции ему все-таки не померещился.., да и разве дело в одном только взрыве?

Вреда от его расследования не будет никакого, надо только быть очень осторожным и постараться не попадаться на глаза тем, кто знает его в лицо. Конечно, в теплой квартире уютнее, чем на холодном ветру, но там сам воздух, казалось, был насквозь пропитан алкоголем, страхом и сумасшествием. Нет, решил он, убийцы там или не убийцы, но оставаться дома было бы смерти подобно. И хорошо, что он выскочил из квартиры ни свет ни заря: кто рано встает, тому Бог подает, или, говоря другими словами, раньше сядешь – раньше выйдешь.