Ликвидация Докхантера - Сергей Самаров Страница 8

– Я не вздыхаю. Это я на руки себе дую. Грею пальцы. Все! Работаю.

«Полиспаст Мунтера» без проблем занял свое место за краем крыши. Чтобы веревка от резкого рывка не сорвалась с желобка блока, Иващенко сначала спустился на пару метров вниз. Жумары [11]на такой короткой дистанции спуска Иващенко решил не использовать, но руки держались за веревку цепко. Добравшись до места, где на веревке полиспаста были жестко закреплены жумары, Иващенко перехватился за них. Потом зацепил страховочный конец на поясе и, не теряя время на то, чтобы перевести дыхание, стал стравливать веревку полиспаста, обеспечивая себе плавный и неутомительный спуск к окну седьмого этажа. Наконец он оказался под нужным ему металлическим внешним сливом-подоконником, о чем сообщил снизу и Редька:

– Второй, я – Седьмой. С прибытием! Ты на месте. Делай…

– Спасибо, что подсказал, а то я бы за угол выбрался.

Устроившись поудобнее на своих средствах крепления, уперев в стену ступни и колени, чтобы осуществлять по возможности жесткую фиксацию всего тела, Иващенко достал из нагрудной сумки алмазный циркуль с резиновой присоской. Но, прежде чем начать работать, он взялся за жестяной слив-подоконник и, прижавшись лицом к стеклу, заглянул в палату. На тумбочке горела слабая лампа «ночника». Сам Аркадий Яковлевич Филлимон спал, лежа на спине и натянув одеяло на шею, отчего босые ступни его длинных ног высовывались из-под одеяла.

Теперь в работу пошел алмазный циркуль с резиновой присоской, похожей на вантуз [12]. Окна во всей больнице, и даже в коммерческой палате, были одинаковые, и Величко без проблем загодя измерил расстояние от подоконника до ручки закрытия в окне своей палаты, передав, естественно, данные коллегам. Таким образом, не видя ручки, Иващенко знал, где она находится, прижал резиновую присоску к стеклу и легко, с небольшим нажимом, прочертил циркулем два круга. Звук режущегося стекла был неприятным, но в комнату он, видимо, не доходил. Двух очерченных кругов хватило. Виктор Юрьевич чуть-чуть потянул на себя присоску и вытащил из стекла вырезанный круг. Внизу был солидный сугроб, покрытый подталым снежным настом, и идеально круглый кусок стекла улетел вниз, пробив его. Теперь предстояло выполнить самую тонкую работу – вырезать круг во внутреннем стекле. Второй круг должен быть диаметром немного меньше первого, чтобы без проблем выйти в то же самое отверстие, но все-таки достаточно большим, чтобы в него пролезла рука «волкодава». В этот раз двух кругов циркуля показалось Иващенко недостаточно, и он выполнил третий. Причем делал его почти вслепую, потому что наблюдал за больничной палатой. Но и эта работа была сделана. После чего он просунул руку в отверстие, легко достал ручку и пальцами, почти без напряжения, повернул ее и надавил на раму. Рама не поддалась, хотя понизу чуть-чуть прогнулась. Окно же осталось закрытым. Значит, необходимо было продолжать начатое дело, несмотря на то, что руки уже сильно замерзли.

Подъем с помощью полиспаста был не намного сложнее спуска и не отнял много сил. Виктор Юрьевич завис над подоконником, стараясь не задевать его своими тяжелыми башмаками, потому что тонкая жесть могла зазвенеть, а любой звук в такой ситуации будет лишним.

Иващенко, несмотря на замерзшие пальцы, усилием воли заставил себя работать быстро и точно. Он умел концентрироваться и не замечать неудобств и при этом не забывал посматривать сквозь стекло. И хорошо еще, что на тумбочке горел «ночник». При свете «ночника», даже если Филлимон проснется и повернется на другой бок, он не сразу обратит внимание на окно.

Первый кругляшок стекла полетел вниз очень быстро. Со вторым пришлось повозиться, вытаскивая его с предельной осторожностью, по миллиметру выверяя каждое движение. Рука быстро скользнула в отверстие, повернула ручку, колено толкнуло раму, и окно открылось. Ветер сразу ворвался в палату, и Филлимон начал поворачиваться на другой бок. Иващенко поставил ногу на внутренний подоконник и стравил веревку. Спрыгнув на пол, он отстегнул от пояса страховочный карабин и карабин полиспаста. И как раз в этот момент Филлимон открыл глаза.

Следовало действовать без задержки. Следовало действовать так, чтобы клиент не успел крикнуть и позвать охрану. Конечно, по ту сторону двери Величко и Редкозуб подстрахуют, но в любом случае поговорить тогда с Филлимоном не удастся. А это значило бы, что такая большая работа была проделана совершенно напрасно.

Любой нормальный человек попытался бы в такой ситуации или закричать, или хотя бы сесть на кровати. Но Филлимон не закричал, только потянул на голову одеяло, открывая свои босые ноги. Обнаженная рука поддерживала его; и Иващенко, не испытывая ни капли жалости, вытащил из нагрудной сумки небольшой пузырек, открыл его и плеснул на руку Филлимону несколько капель желто-оранжевой жидкости. Тот вскрикнул, отдернул руку и резко замахал ею. Над кроватью сразу появился резкий запах.

– Тс-с-с-с… – предупреждающе приложил Виктор Юрьевич палец к губам. – Больно?

Голова испуганно заморгала и закивала. Клиент оказался чрезвычайно понятливым и на удивление пугливым. Только глаза были устремлены на руку Иващенко, все еще держащую перед собой пузырек, словно угрожая им, как смертельным оружием.

– Не суетись. Я пока только объясняю. Решить, как себя вести, успеешь. Это «царская водка» [13]. Растворяет даже золото и серебро. Ожоги у тебя на руке не смертельны, но некоторое время будут болеть. К этому приготовься, как к неизбежному. У меня с собой несколько пузырьков. Так что сразу решай, будем беседовать?

Аркадий Яковлевич активно закивал.

– Тогда договоримся. Я буду тихо спрашивать, а ты будешь так же тихо отвечать. Попробуешь говорить громко – на язык тебе остатки из первого пузырька вылью. На охрану не надейся, не поможет, она блокирована.

– Я понял…

– Первый вопрос. Он многое решит и сразу покажет твою серьезность. Проверка на вшивость, по-доброму говоря. Или – разведка боем, как говорят в армии. Прошу отвечать честно, как штатному полиграфу [14]. Слушаешь внимательно?

– Да, – снова тихо прошептал Аркадий Яковлевич.

– Зачем ты стрелял в собаку?

Вопрос клиента совсем не удивил.

– Ненавижу собак… Меня еще в детстве две собаки покусали. С тех пор и ненавижу. Потом еще раз собака укусила. Не так давно. Овчарка. С хозяином гуляла и бросилась на меня. Я тогда решил уничтожать их. Всех… Специально для этого получил лицензию на оружие и пистолет купил. Захотел стать догхантером.