Я - Инквизитор - Александр Мазин Страница 8

– Мне насрать,– все так же глядя в стол, произнес Сипякин.– Насрать, что там и как. Я тебя отмазал. Потому что ты – мой человек. Мой. Больше никаких разборок без моего ведома, ты понял меня?

– То есть проблем с гришавинскими у меня больше не будет? – хладнокровно поинтересовался Ласковин.

– Ты глухой? Я сказал – всё! «Тобольцы» о тебе забыли!

– Спасибо, шеф! – искренне поблагодарил Андрей.– Я перед вами в долгу!

– Еще в каком,– пробурчал Сипякин.– Всё. Отправляйся. Через час поедете с Митяевым в Пушкин. За наличкой. Митяев знает куда.

Ласковин вышел из кабинета, чувствуя внутри необъяснимое беспокойство. С чего бы это? Сказал же Конь: все урегулировано.

– Андрей! – окликнула его Фарида.– Шеф велел тебе лицензию на «газовик» оформить. Ты пистолет сам купишь или один из наших возьмешь?

– Обойдусь,– ответил Ласковин.– Стрелок из меня еще тот.

– Так что, бумагу не оформлять?

– Оформляй,– сказал подошедший Митяев.– Стрелять я сам буду. Или лучше ты, Фаридушечка?

– Кот ты, Митяев,– беззлобно сказала Фарида и, бросив взгляд на Ласковина, разгладила язычком помаду на губах.– А еще женатый человек!

– Лось большой,– пробасил Николай.– Всем хватит! Пойдем, Андрюха, орешков поедим для восстановления сил.

– Так я бумагу оформляю? – крикнула вслед мужчинам Фарида.– Да?

– Да! Что у тебя там вспучилось? – спросил Митяй.– Расскажешь?

– Угу,– кивнул Андрей.– Только давай сначала чайку заварим. Пить хочется страшно, а времени у нас в обрез, верно?

– Времени у нас – море. Сорок пять минут,– возразил Митяй.– Хочешь, анекдот расскажу? Едут два ковбоя по прерии…

– Да знаю я его! – отмахнулся Ласковин.

– Жаль,– искренне огорчился Митяй.– А футбол вчера с бразильцами смотрел?

– Трахался я! – сказал Ласковин.– С корейцами!

– Это с Ленорочкой? Эх, я…

– Митяй, будь другом, помолчи пару минут! – взмолился Ласковин.

Андрею очень хотелось разобраться, что за заноза засела внутри и не давала успокоиться. Он ход за ходом восстановил в памяти свой разговор с шефом и решил, что причина тревожного сигнала может быть только одна. За всю их беседу Конь ни разу не посмотрел на Андрея.

Вечером Ласковин позвонил Гудимову.

– Все в порядке,– сообщил он.– Вопрос улажен.

– Да, спасибо, Андрей.

Голос у Мишки был странный, какой-то бесцветный. Ласковин насторожился.

– В чем дело, Михаил? – спросил он.– Я же сказал: все в порядке. Мой шеф рассосал конфликт.

– Я понял,– тем же «мертвым» голосом ответил его однокашник.

– Мишка? – снова, еще более обеспокоившись, спросил Андрей.– Что-то случилось?

– Виктор в больнице. В реанимации.

– Так,– сказал Ласковин севшим вдруг голосом.– Ясно… – И почувствовал, как потяжелели кисти рук.– Прости! – добавил, спохватившись.

– Ты пытался помочь,– сказал Гудимов.– Я же понимаю.

– Когда? – спросил Ласковин.– Когда его избили?

– Машина,– сказал Михаил.– Его сбила машина.

– Да ты что? – воскликнул Андрей.– Вот непруха!

– Это не случайность, Андрей.

– Почему ты так думаешь?

– В больнице сказали: он был пьян.

Андрей молчал, и Гудимов продолжил:

– Меня дома не было. Мать сказала: звонили. Мужчина. Витя ушел, сказал: скоро приду. А через полчаса позвонили из милиции.

– Как он?

– Плохо. Что-то с шеей. И почки. И перелом бедра.

– Миша,– спросил Ласковин,– машину видели? Чья она?

– Видели. Темные «Жигули» с белой дверью. Будут искать.

– Что значит темные? Черные? Серые?

– Андрей! Семь часов вечера было. Господи, да какая теперь разница? – В голосе Гудимова плеснулось отчаяние, но он тут же загнал его внутрь.– Извини, Андрей. Давай потом поговорим.

– Конечно,– спохватился Ласковин.– Завтра тебе позвоню. Где он лежит?

– На Восстания. Это…

– Знаю. Пока, Миш. Мне очень жаль!

– Ты ни при чем,– сказал однокашник.– Пока. Я позвоню сам, ладно?

– Звони, конечно!

Андрей положил трубку и сразу же начал обуваться. Через полчаса он остановил машину у дома, где жил Конь.

Виктор Петрович Сипякин владел просторной шестикомнатной квартирой на четвертом этаже.

С видом на Неву. Площадь ее была никак не меньше двухсот квадратных метров, а то, что половина окон выходила на Адмиралтейскую набережную, делало стоимость этих апартаментов невообразимой для среднего петербуржца. Андрей бывал здесь пару раз, и у него сложилось ощущение, что это не жилье, а банкетный зал. Впрочем, Сипякин жил здесь, и жил один, если не считать неотлучно находившегося при нем Абрека. Мысль о человеке, бродившем в полутьме по анфиладам четырехметровой высоты комнат, вызывала у Ласковина странные ассоциации.

Поднимаясь в непривычно чистом лифте (внизу сидел вахтер, на пару с кодовым замком отсекавший нежелательных посетителей), Ласковин глядел на себя в потемневшее от времени зеркало и думал о том, что скажет своему шефу. А что, собственно, он ему скажет?

Дверь открыл Абрек.

– Ты ко мне? – спросил он.– Или к нему?

– К нему,– ответил Ласковин, удивленный вопросом. Он знал, что телохранитель Коня ему симпатизирует, но не думал, что настолько.

– Петрович! – крикнул Абрек в пространство.– Ласковин пришел!

– Веди сюда,– донеслось из недр двухсотметровой квартиры.

Сейчас апартаменты Сипякина уже не были похожи на банкетный зал. Приглушенный свет в холле, зеркала, увеличивающие и без того просторную прихожую… Но одежда на вешалке, домашние тапочки… И тишина.

Конь смотрел видик в сравнительно небольшой комнате позади гостиной. Был он в пестром халате и меховых шлепанцах. По-домашнему. Смотрел мультики.

– Садись,– велел он удивленному темати-

кой кассеты Ласковину.– Сюда садись, в кресло. Абрек, налей ему… Чего тебе налить?

– Я за рулем,– покачал головой Андрей.

– Херня,– отмахнулся Сипякин.– Сунешь ментяре полтинник…

– Ночь,– сказал Абрек.– Дороги скользкие. Снег.

– Так пусть остается! Ласковин, у меня останешься. Абрек девочек закажет. Эскорт, двести баксов штука, хорошо будет!

– Правда, оставайся,– пробасил Абрек, кладя на плечо Ласковину увесистую длань.– Раз Петрович расщедрился, крутанем его по полной, да?