Тройная зачистка - Сергей Самаров Страница 8

Рассвет поднимался красивый, стремительный и величавый. На востоке, откуда солнце приходит обогревать Таджикистан, высятся горы, с которых, собственно, и начинается «Крыша мира». И золотистый солнечный диск выкатывается из-за далеких вершин стремительно. Это закаты здесь медленные, потому что на западе равнина хотя и высокая, но постоянно понижающаяся и понижающаяся вплоть до узбекской границы. И там солнцу долго скатываться за горизонт. Но рассветные часы всегда красивее закатных, потому что в них больше не ушедшей еще ночной прохлады. И потом рассвет всегда вселяет новую надежду, тогда как закат несбывшуюся надежду уносит.

Назар вынес из сарая домкрат.

– Давайте его сюда, хозяин.

Рахим молод и силен. Назар тоже по молодости силой обижен не был, но во время войны две пули вошли в живот, и до сих пор желудок не может переварить их. Боли в желудке преследуют Назара постоянно, и из-за этого он часто бывает зол и ворчлив.

Рахим приладил домкрат и вставил в гнездо монтировку. Стал поднимать кузов, отрывая его от рамы. Овцы, для маскировки загруженные еще вечером, загодя, начали обеспокоенно блеять.

Работа много времени не заняла. Да и высоко поднимать кузов не было очевидной необходимости.

– Давайте, хозяин...

Содержимое рюкзака Абдулло быстро перекочевало в тайник. Заботливой рукой Рахим, всегда склонный к аккуратности, расположил пакеты ровно, по всей поверхности, чтобы не подпрыгивали и не трепыхались в дороге. А то, не дай Аллах, пакет порвется – не расплатишься потом.

Рахим повернул гайку регулировки. Так же, как поднимал, опустил кузов и вставил крепежный болт. Кто догадается, что под ровной, обитой жестью поверхностью кроется тайник?

– Едем, хозяин?

– Сейчас, я в дом схожу.

Он зашел в свой сравнительно небогатый дом, может быть, даже нарочито небогатый, открыл холодильник и достал оттуда бутылочку «Альмагеля» [7]. Сделал три маленьких глотка. И только после этого заглянул в комнату к жене. Гульбахор спала лицом к стене, распустив косы по непримятой подушке мужа. Он не стал будить ее.

Вышел и молча стал открывать ворота, чтобы выпустить машину. Рахим уже сел за руль. Двигатель работает неровно. Плохой бензин в последнее время возят из Узбекистана.

Закрыв за машиной ворота, Назар сел в кабину:

– Поехали, что ли...

– Поехали, хозяин.

Дорога пыльная. Прямой стрелой идет через поле люцерны. Ветерок с рассветом не пришел, и пыль не уносится в сторону и не сразу осаживается на землю. Уже рассвело почти полностью. Рахим видит в зеркало заднего вида за спиной длиннющий пыльный шлейф.

Поле наконец закончилось. У поворота на асфальтированное шоссе стоит старенький милицейский мотоцикл. Рядом милиционер. Помахивает полосатой палочкой.

– Рано Губайдуло поднялся. Не случилось ли чего?

Назар вышел из машины вместе с Рахимом. Пожали руки милиционеру.

– Что везете?

– Не видишь, что ли? Овечек. Говорят, в воинской части мясо закупают.

– Я слышал. Только им уже со всех сторон столько понавезли – на три дивизии хватит.

– Может, уговорю... – вздыхает Назар. – Может, еще возьмут...

– Им и хранить-то негде...

– Русские мяса много кушают. Это нам надо – лепешку да гроздь винограда. И сыт. А солдатам мясо каждый день положено.

– Справка от ветеринара есть?

– Как без справки... Обязательно есть справка.

Назар достал из кармана и развернул вчетверо сложенный лист помятой бумаги. Протянул. Милиционер посмотрел равнодушно, не читая, обратил внимание только на подпись и дату. И вздохнул:

– Старая справка-то... В прошлом месяце еще выписана.

– Так я в прошлом месяце еще на базар в Душанбе собирался. Оптовикам хотел сбыть. Да язва выехать не дала. Сейчас вот решил.

– Не примут у тебя овец с этой справкой. Не примут...

Губайдуло вздохнул еще раз.

– Попрошу... Может, уговорю... А ты что так рано поднялся?

– Начальство из области приехало. Бакшиш надо...

Теперь вздохнул Назар. Но достал из кармана сто долларов. Сунул в руку милиционеру.

– Проезжайте.

Они поехали. По шоссе ехать быстрее. И уже не такое большое облако пыли остается за спиной. Через два часа грузовик въехал в поселок и сразу свернул вправо, на грунтовую дорогу. Не доезжая задних ворот военного городка, стоял около бетонного забора груженый «ЗИЛ». Рахим не стал объезжать его, а встал рядом, загородив дорогу тому, кто соберется проехать здесь же. Но дорога эта и так используется редко, а в такие ранние часы не используется совсем.

В «ЗИЛе» открылись сразу обе дверцы. Вышли водитель-прапорщик и майор.

Поздоровались за руку.

– Товарищ майор Пряхин всегда был хорошим человеком, – шутливо сказал Назар. – Он обязательно купит моих овечек.

Овцы в кузове жалобно блеяли. Им дорожной пыли досталось больше, чем людям.

– У меня от одного только запаха баранины изжога начинается, – усмехнулся Пряхин. – Мне бы лучше свинины попостнее, а сало я прапорщику Собченко отдам. Он любитель...

У Назара от таких слов дрожь омерзения по телу пробежала. Он не понимал, как вообще можно есть свинину и при этом считать себя человеком.

Рахим деловито достал домкрат и стал прилаживать его под кузов.

Еще через десять минут вся партия героина перекочевала под сиденья и за спинку в кабине. Там тайник старый и проверенный. Майор тем временем отсчитывал сто стодолларовых купюр.

– Когда будет следующая партия?

– Пограничники, подлецы, все перекрыли. И не знаю даже, – пожал Назар плечами. – Сообщат... Обещают на следующий месяц. Я заказал сразу сто килограммов. Если ты целиком взять не сможешь, я отдам другому. У меня спрашивали... Как, осилишь?