Пес войны - Валерий Рощин Страница 8

— Почаще проверяй охрану… — начал было Усман, да внезапно ожил динамик приемника.

Вначале в нем послышался сухой треск, потом раздался спокойный голос:

— «Верхолаз» вызывает «Дука». «Верхолаз» вызывает «Дука»…

Просиявший чеченец подскочил к радиостанции, схватил микрофон и, постаравшись унять радостное волнение, ответил:

— «Дук» на связи. Кто со мной говорит?

— Какое это имеет значение? Ну, скажем, старший офицер… Устраивает?

— Вполне…

«Дук», а с чего вы взяли, что захваченный вами человек — майор «Шторма»?

— У одного из спецназовцев, уничтоженной моими людьми группы, имелся при себе некий неопровержимый документ.

— Но вы же знаете: наши спецназовцы не берут на задания документов…

— «Верхолаз», я не собираюсь доказывать вам неоспоримых фактов и долго находиться на связи, ожидая, когда ваш штурмовик выпустит по запеленгованной радиостанции ракету.

— В таком случае, назовите фамилию вашего пленника.

— Нет, фамилии не назову. Я пока не допрашивал его — он без сознания.

— Хорошо… — устало вздохнул голос явно немолодого мужчины. — Каковы условия?

— Я обменяю майора на полевого командира Арби Удугова.

— А в противном случае?..

— В противном случае устрою показательную казнь с записью на видео. Потом вы сможете заглянуть на сайт «Алькаида-Центр» и насладиться нелицеприятным зрелищем.

— Мне нужно немного времени на все согласования.

— Сколько?

— Хотя бы дня три…

— Это очень долго!

— Но я, увы, не министр юстиции и не распоряжаюсь теми, кто находится в следственных изоляторах…

— Я даю вам сутки и ни часа более.

— Послушайте, «Дук», если бы у нас не было такой огромной армии чиновников…

— Это уже ваши проблемы. Не я же, в конце концов, их наплодил. Сутки! Через двадцать четыре часа выходим на связь, и я называю место встречи для обмена. Или майору конец! Все, до связи…

Какое-то время Сашка снова пробыл в небытии — заснул, не взирая на обилие назойливых мух. А, очнувшись от сна, почувствовал себя немного лучше. Вернее, очнулся он не по своей воле — сквозь дрему услышал шаги, шорох, чью-то речь… Открыв глаза, увидел трех человек, помимо вскочивших на ноги стражей.

— Я полевой командир Усман Дукузов, — спокойно представился крепкий мужчина, примерно одного с Александром возраста.

Одет он был в новенькую полевую форму и стоял к пленнику немного ближе двух других, зашедших в жилище-времянку. По левую руку и чуть сзади с покорными и преданными глазами топтался молодой кавказец, вероятно, заместитель. А правее и почти вровень с командиром монотонно покачивал головой седобородый старец с морщинистым, темным лицом. Обеими руками пожилой чеченец опирался на длинную, отполированную временем до блеска, палку…

— Как самочувствие, русский? — сквозь едва заметную улыбочку поинтересовался Дукузов.

«Точь-в-точь Абдулла из „Белого солнца“… — подивился про себя Баринов, не двигаясь, и не отвечая главарю банды, — ему бы еще деревянную кобуру с „Маузером“ вместо „Беретты“ и в самый раз на съемочную площадку…»

— Не хочешь разговаривать? — вскинул черную бровь Усман. Потом в глазах вдруг мелькнула лукавая искорка, лицо преобразилось, губы опять скривились в ухмылке. — Да мне, собственно и не о чем с тобой говорить… Ты просто выздоравливай поскорее. Нам такие нужны живыми и здоровыми.

Он прошелся по мизерному пространству «сарая», заглянул в казан с остатками плова, поморщился и приказал бородатому охраннику:

— Накорми пленного хорошей свежей пищей.

Тот моментально схватил посудину, вытряхнул содержимое в отхожий угол и выскочил наружу.

— Как тебя звать, русский? — дребезжащим голоском вдруг проскрипел старец.

— Виктор, — не задумываясь, соврал спецназовец.

— Пока ты будешь кушать, Виктор, я побеседую с тобой. Ты не возражаешь?

Майор неопределенно пожал плечами, будто ему было невдомек о целях подобных бесед. Старикан наверняка являлся представителем духовенства, в чьи обязанности входило не только проведение пяти ежедневных молитв с бойцами отряда, но и психологическая обработка военнопленных. Кто-то после таких задушевных разговоров и впрямь соглашался принять мусульманскую веру и перейти на сторону сепаратистов…

Кто-то, но только не такие, как Сашка.

Когда в «шалаш» вернулся бородатый охранник с полным казаном дымящегося, жирного плова и двумя хлебными лепешками, Дукузов с наигранной вежливостью откланялся:

— Приятного аппетита. Приступайте, Мовлади Хайдулаевич. Надеюсь, ваша мирная беседа пройдет продуктивно. До встречи…

Старичок, кряхтя, уселся на край досок, в ногах у пленного. Бородач вновь занял место на своем излюбленном валуне, а второй бандит, дежуривший у входа, присел там же на корточки…

— Ты ешь… Хорошо ешь, а я буду задавать тебе вопросы, — вкрадчивым и отчасти слащавым голоском предложил старик, кивнув на казан с источавшим приятный аромат пловом.

Баринов поднялся, сел на нарах, прислушался к своему организму… К этому часу звон в голове поутих, а слабость напоминала о себе меньше. Он внимательно осмотрел плов и, не отыскав в нем признаков приготовленных заодно с бараниной мух, принялся поглощать его правой рукой. Пожилой кавказец удовлетворительно затряс жиденькой бороденкой — то ли возрадовался вернувшемуся аппетиту русского, то ли оттого, что Сашка, следуя восточным традициям, прикасался к еде не левой — нечистой, а именно правой рукой.

— Хорошее имя — Виктор… — прервал молчание старец. — Давно ли воюешь с нами?

— Давно… — с набитым ртом отвечал спецназовец.

— Хм… — подивился тот легкой беспечности, с которой собеседник сообщал довольно крамольные о себе сведения. В среде сепаратистов на пощаду могли рассчитывать, как правило, молодые вояки, впервые оказавшиеся на Кавказе. — В отпуск ездил? Отдыхал?

— Отдыхал…

— А за границей случалось бывать?

— Нет…

Чеченец помолчал, поглаживая морщинистыми ладонями свою гладкую палку…

— А как ты относишься к мусульманской вере — к Корану, Моххамаду, Аллаху?..

— Нормально отношусь… Мне-то какое до них дело?..

— Ты никогда не испытывал желания…

— Послушай, дядя, дал бы ты мне спокойно поесть, — не выдержал майор и потянулся за кувшином — запить жирную пищу. — Знаю я все ваши уловки наперечет. Я и своего-то, христианского бога, вспоминаю только в смертельных переделках. Так что не утруждайся…

Пожилой кавказец отпрянул от резких фраз, а бородач очнулся от долгого молчания…