Рота - Андрей Константинов Страница 8

Полковнику Примакову нравилось бывать у майора Самохвалова, которого знал давно. Нравилось его искреннее, без «жополизства» гостеприимство, нравилась здоровая мужская атмосфера. В общем, нравилось все, несмотря на то, что когда-то первый визит в только что обустроившуюся роту не обошелся без… гм… конфуза…

А история-то вышла, можно сказать, собачья. Короче, дело было так: на третий день после высадки роты приблудилась к расположению гарнизона бесхозная псина – черная. А в роте уже был прикормленный до этого рыжий песик, которого нарекли, конечно, Чубайсом. Ну а черного, стало быть, назвали Рексом. Но тут с «зачистки» привезли еще одного Рекса, и чтобы не путаться, первого решили переименовать. С подачи повара по фамилии Примаков и по «премьерскому» прозвищу Примус «Бывший председатель правительства России Е. М. Примаков имел такое неформальное прозвище.» – так же переименовали и пса. Новокрещеный Примус вести себя стал по-сволочному – его уж и тушенкой ублажали, а он все равно – как подкрадется, как цапнет сзади за штаны! Причем цапал только, гад такой, нижних чинов, до прапорщика и никак не выше. В общем, достал всех Примус, и его все-таки пристрелили, как раз под грохот садящегося вертолета, на котором прилетел знакомиться с новым расположением роты полковник Примаков. Когда роту построили и объявили, кто прибыл, кто-то из шутников прокомментировал:

– Полкан прилетел.

Замкомандира роты Числов шутника одергивать не стал, сказал лишь негромко:

– Я его знаю. Это не просто Полкан, это – настоящий Рекс!

Рота колыхнулась смешками. А потом, когда полковник, представляясь перед строем, назвал свою фамилию, тот же шутник, сдавленным голосом хрюкнул:

– Даже не Рекс, а Примус…

Вот тут рота грохнула так, что успокаивать личный состав пришлось минут пять. Примаков, не понявший, конечно, в чем причина веселья, побагровел и, пообещав Самохвалову, что «смехуечков и пизды-хаханек» больше не будет, увел майора в штабную палатку. Там начал всех немножко «строить», в частности обратил внимание участвовавшего в визите батальонного начмеда на «антисанитарию» и огромное количество мух в гарнизоне. Потом полковник в сопровождении Самохвалова прогулялся по лагерю и, оглядев новенький сортир, точно определил источник заразы, а определив – приказал ротному залить выгребную яму соляркой. Самохвалов распорядился, а его архаровцы и бензина не пожалели, залили от души… Потом был обед с главой администрации села – обед «подобающий», после которого Примаков подобрел и размяк.

На выходе из камбуза он уже улыбался, разминая в руках сигарету «Ростов». Так – с улыбкой и сигареткой – и направился к сортиру с вензелями… В общем, когда бабахнуло, крыша сортира, конечно, уцелела, но дверь с петель слетела. Возможно, ее вышиб головой сам Примус, умудрившийся, как это ни странно, в полете привести обмундирование в «протокольный» вид. Смешно никому уже не было. Сортир начали тушить всей ротой, а Примаков на деревянных ногах направился в палатку медпункта. Пробыл он там часа два… Полковник оказался настоящим десантником – быстро оценил обстановку, понял, что случившееся надо просто пережить, отказался от ужина в штабной палатке и героически сел за общий стол. Его только за это уже зауважали. За столом Примаков пообещал следующим вертолетом прислать военторг с тельняшками и гитарой с запасными струнами (струны, кстати, годились и для выкалывания татуировок), и, кстати, обещание свое полковник выполнил…

Так что роту Самосвала Примус знал неплохо, и рота тоже знала полковника. Поэтому, приехав на этот раз без всякой помпы, Примаков по-свойски ответил на приветствие Самохвалова и сразу же направился в штабную палатку, бросив коротко:

– Давай сюда разведчика! Быстро!

…Разведвзводом в роте командовал лейтенант Митя Завьялов – назначение это он получил только месяц назад, а до этого командовал просто взводом. Завьялов был парнем исполнительным, но каким-то… незаметным, что ли. Да и не особо смышленым… Короче говоря, молодой он был, во всех смыслах этого слова. Хотя, с другой стороны, за этот месяц у Завьялова не случилось ни одной потери. Особых заслуг, правда, тоже. Числов как-то раз буркнул о Завьялове:

– Людей бережет больше, чем думает об удаче. Когда приказ дурацкий – он король…

И поди пойми – комплимент отвесил Числов или насмешничал по своему обыкновению?

Пожалуй, все-таки насмешничал, потому как считал, что разведчик должен быть рискованней и наглее по жизни – ведь если кому-то и прощаются потери, так это в первую очередь как раз разведчику…

Примаков Завьялова знал, но не очень близко, однако никаких иллюзий не питал. Кстати, насчет уничтожения или пленения Хаттаба – тоже особо губу не раскатывал. Но… чем черт не шутит? А время поджимало, поэтому задачу Завьялову на выход разведвзвода полковник решил ставить самолично. Самохвалов, между тем, готовил остальных, готовил сам, потому что куда-то исчез как на грех замкомроты Числов…

Примаков ребром ладони объяснял рубежи выдвижения, Завьялов кивал вроде бы впопад и записывал добросовестно, хотя лучше бы слушал и вникал… Полковник нервничал, он боялся главного: а если духи, стерегущие горловину, спокойно пройдут за спинами разведчиков к месту высадки? Они ведь тоже понимают, для чего хорошо подходит ровная площадка… А потом как врежут по вертолету из «иглы» или «стингера»… Вот тогда и будет – Хаттаб. Причем полный. Кстати, о самом Хаттабе полковник говорить лейтенанту не торопился – оттягивал этот момент, понимая, что реакция у парня может быть сложной. Прошло минут двадцать от начала постановки задачи. Завьялов то ли усваивал – то ли нет. Примаков злился на командующего, на Хаттаба, на себя и в последнюю очередь – на зеленого летеху. Вздохнув, полковник ткнул карандашом в карту:

– А теперь – главное… Вот здесь… секи, Митя… ты можешь встретить Хаттабыча… Понял?

Лейтенант Завьялов заморгал глазами, вспомнив убитого прапорщика-спецназера и удивленно переспросил:

– Как это… Хаттабыча? Товарищ полковник… его же вчера в Моздок отправили… без руки… и это… мертвого…

Примаков некоторое время молча смотрел в чистые глаза лейтенанта, а потом сел, обхватил голову руками и нараспев, через паузу сказал:

– Еб… твою… м-м-мать…

Завьялов снова захлопал глазами, а полковник рявкнул с горькой усмешкой:

– Ты, мудак, хоть понимаешь, с кем на встречу идешь?

– Ну, со спецназом, – не слишком уверенно промямлил Митя и добавил через паузу: – Только Хаттабыча все равно не будет, я серьезно, его из АГС в подмышку…

Лицо Примакова озарилось идиотской улыбкой. Он долго молчал, массируя большим и средним пальцами надбровные дуги, а потом сказал почти ласково:

– Уйди, Митя. Уйди на хуй. Над нашей психбольницей реет вертолет…

Завьялов ничего не понял, но на всякий случай решил больше ничего не переспрашивать, отдал честь и вышел из палатки.

А Примаков еще долго сидел над картой, сопел, потирал грудь и матерился. Отошел он, впрочем, без валидола, встал и вышел на воздух, где практически столкнулся с Самохваловым. Майор мгновенно оценил погрустневший взгляд Примакова и ничего не стал спрашивать, коротко кивнув: