Убить босса! - Борис Седов Страница 8

Его шестерки покружили по кабинету, обнаружили, что руки советника пусты, карманы не выдают присутствия тяжелого и острого, и встали по обе стороны от стола.

– Как погода в Кесангенальго, Бронислав?

– Светит солнце, – с комичным акцентом произнес тот. Его говор на английском с гватемальским акцентом был очень похож на говор на русском армянина на рынке.

– Чему ты смеешься, Мартенсон? – прохрюкал через разломанную носовую перегородку латинос. – Тебе не нужно смеяться. Мы пришли по не очень смешному делу.

– Разве ты уже ходишь по несмешным делам? Бронко мужественно стерпел обиду и перешел к делу. Говорить долго он не любил, потому что не умел, но оправдывал это тем, что его задача делать дела, а не болтать. Среди людей среднего ума этот недостаток воспринимался как преимущество, и Бронко, дабы предотвращать подозрения относительно своего недалекого ума, первым делом всегда вынимал из кармана пистолет или другое железо, с которым уважаемые люди на встречи не ходят ни в Америке, ни в России.

– Мистер Малкольм направил тебя в Россию найти деньги и вернуть их. Ты уехал и не вернулся. Значит, ты нашел деньги и решил их украсть. Значит, ты украл их. Это нехорошо. Мистер Малкольм недоволен. Он просит вернуть деньги.

Мартынов почесал мочку уха и потянулся к карману пиджака. Выставленные в его сторону пистолеты вздрогнули и замерли.

– Cigarettes, – объяснил Андрей и осторожно вытащил из кармана пачку «Лаки Страйк». Покрутил в зубах сигарету, щелкнул зажигалкой и выдохнул дым в сторону стволов. – Давай-ка помыслим твоими мозгами, амиго… Все японцы – черноволосые. Значит, ты – японец. Все женские японские имена заканчиваются на – ко. Значит, ты – японка, Бронко! Японские женщины ходят в гости к чужим мужчинам либо в сопровождении мужа, либо по вызову. Эти двое не могут быть твоими мужьями, потому что они педики… Значит… Fucking Japan baby! Что нужно гейше в моем офисе?

Бронко засопел, как паровоз, и сделал шаг в сторону Мартынова. Его спутники поняли, о чем речь, только спустя минуту. И тоже обиделись.

– Ну-ну, осторожнее, – выставив руку, предупредил Мартынов, – ваши пушки, видимо, заряжены. Скажи мне номер телефона Малкольма, и мы уладим этот конфликт. С тобой разговаривать невозможно, ты идиот.

– Ты напишешь на бумаге банк и счет, – объяснил Бронко. – Я отнесу бумагу мистеру Малкольму. Ты уедешь в Советский Союз, и конфликт будет улажен.

– В какой Советский Союз я уеду, дефективный? Какую бумагу ты собрался нести, ты, голова, насаженная на хер?

– Я очень хочу тебя убить, – признался Бронко, вынимая из кармана что-то похожее на засаленный блокнот и ручку. – Но мистер Малкольм попросил принести ему банк и счет и оставить тебя в покое. Дай банк и счет, Эндрю, я могу не совладать с собой.

– Хорошо, бери ручку. Ты знаешь, что это такое? – облизав средний палец, Мартынов показал его собеседникам. – Ну, так это просто ерунда по сравнению с тем, что я хочу передать мистеру Малкольму. Рисуй, пока рука не затекла! – и Мартынов, резко выбросив вперед руку, второй рукой ударил по ней так, что она переломилась пополам и устремилась в потолок.

Бронко с сомнением посмотрел на спутников. Вероятно, в глазах его в этот момент должен был вспыхнуть огонь и приказ ломать потенциального покойника, но такого взгляда у Бронко не получилось. Он посмотрел на спутников, словно хотел им сказать: «Возможно, придется стрелять по коленям».

– Я не понял, – пробормотал один из них, – он что, назвал нас педиками?

– Бронко, через полчаса он тебя спросит, что такое «дефективный», – предупредил Мартынов. – А ещё через час – «Что, он нам член показал, что ли?». У тебя хорошая компания. Жаль, не переломал вас четыре года назад, когда была возможность. Утешает лишь то, что в этом случае на вашем месте сейчас стояли бы другие трое потомков гватемальских шлюх и рыболовецкой матросни.

Первым не выдержал тот, что стоял слева от Мартынова. Стрелять было нельзя, поэтому он перехватил огромную «беретту» за ствол, как топор, и бросился на советника.

Сообразив, что лучшего момента связать русского может и не представиться, двое оставшихся ринулись на помощь подельнику. Тот, что стоял справа, собирался обежать стол и застать Мартынова врасплох в тот момент, когда на того обрушится рукоять полуторакилограммового пистолета, а Бронко бежал прямо, рассчитывая вскочить на стол и оказаться сверху.

Быстро сообразив, что к чему, Мартынов скинул ноги, оттолкнулся от пола и стремительно покатился в сторону владельца «топора». Ноги его, выставленные, как таран, врезались в живот бойца Малкольма и отбросили его от стола. Теперь, когда спинка кресла уже не была прижата к стене, Мартенсон выхватил прижатый к ней скотчем револьвер Кеннета и дважды выстрелил в Бронко, уже вскочившего на стол…

Две пули девятого калибра сдули ублюдка со столешницы. Вслед за ним на пол посыпались канцелярские наборы, в изобилии украшавшие стол и, хрястнув, как сломанный сук, туда же завалилась настольная лампа.

– Брось!! – прокричал Мартынов, вставая на ноги и держа руку с револьвером в полуметре от головы оставшегося на ногах головореза. Он отвлекся лишь на секунду. В связи с невероятной живучестью инициатора нападения нужно было срочно прострелить ему колено.

Когда концентрация сгоревшего пороха в кабинете стала невыносимой, Мартынов шагнул вперед и упер горячий дульный срез в переносицу латиноамериканца.

– Я не знаю, как тебя зовут, амиго, но если ты дернешься, нажму на спуск. А это значит, что мой смертный грех в этой части останется неотмо-ленным. Как же мне просить Господа за смерть твою, если я не знаю твоего имени?

– Карлос…

Мартынов отвел взгляд от его лба, чтобы посмотреть на пол. Под подошвами ботинок от Prada расползалась пенящаяся лужа.

Я правильно нашел слабое звено, подумал Андрей.

– Жить хочешь? – спросил он.

Амиго закивал головой, как укушенная слепнем лошадь.

– Номер телефона Малкольма?

– С мистером разговаривал только он, – давясь словами, быстро проговорил обмочившийся головорез, – только он… По мобильному телефону… Он в кармане.

– Ну, так дай мне этот телефон, – попросил Мартынов.

С трудом согнувшись, латиноамериканец распахнул пиджак Бронко, нашел трубку и протянул Мартынову.

– Последний номер из списка вызываемых абонентов…

– Добро пожаловать в жизнь! – и Мартенсон, размахнувшись, опустил рукоятку револьвера на темя последнего из врагов. – Ты ещё жива там, бэби? – любуясь в зеркало тем, как Кеннет лапает себя по всем частям тела в поисках чего-то утраченного, крикнул Андрей в сторону шкафа.

– Матерь Божья!.. – услышал он в ответ истерический рев. – Я не умру, если выйду?!

– Только быстрее выходи, детка, – попросил Андрей, видя, что Кеннет лихорадочно нажимает на телефоне кнопки.