Наследство из преисподней - Виталий Гладкий Страница 79

Мотор гудел ровно, я ехал неизвестно куда, но уже не по центральным улицам, а по хитро сплетенным переулкам окраины. Наконец я нашел укромное местечко и остановился, чтобы в спокойной обстановке перекурить и обмозговать ситуацию.

Я очень надеялся, что моя акция сработает, как должно.

Во-первых, без денег Чабря ничего не скажет, а еще пять штук босс Никиты не захочет выбрасывать на ветер. По крайней мере, они начнут торговаться, что даст мне выигрыш во времени.

Во-вторых, я просто мечтал, чтобы подозрение в нападении на парня, который доставил в бар "Ретро" деньги, пало на Чабрю и его деловых корешей.

А что, вариант классный: Чабря почти наверняка знал, что у Никиты таких денег быть не может, потому их должны доставить в бар нарочным, где его и поджидали грабители. Босс Никиты, если он неглупый человек, не сможет отмести с порога такую вероятность.

И начнется разбор полетов.

Хорошо бы… Но мне-то что дальше делать? Меня обложили красными флажками, как волка на облавной охоте, и пока не зароют в землю, не успокоятся. Это точно, и к бабке не ходи.

Чтобы выжить, я должен сделать немыслимое – найти ту штуковину, из-за которой разгорелся весь сыр-бор.

Но как это сделать без поддержки? Моя надежда на Грача рухнула, расстрелянная снайпером. Куда теперь направить свои стопы и к кому?

Бред… Чистый бред. Или кошмарный сон. Вот еще немного, еще чуть-чуть – и я проснусь в поезде, который везет меня на Украину, в родные места, а на соседней полке тихо посапывает Антон и ему снится что-то приятное, потому что он улыбается во сне.

Увы, это не сон. Это кошмар наяву. До этих пор я действовал словно заведенная механическая игрушка. Но теперь весь завод вышел, и я лишь конвульсивно подергивал конечностями, пытаясь сделать хотя бы еще один шаг.

А тут еще бегство Илоны…

Она что, совсем дурочка!? Поймают – а это как пить дать – и начнут тянуть из нее жилы. Ведь ей, после наших совместных блужданий по лесам и болотам, никто не поверит, что она со мной не связана и не замешана в истории, о которой и я не знаю ровным счетом ничего. Так, одни догадки…

Придется ей расколоться и про тех двух мужиков, которых я завалил и закопал в лесу. Человек под пыткой расскажет все, что знает, и даже больше.

Вот и появятся тогда у меня кровники, и придется мне бодаться с ними до скончания века. (Это если удастся смайнать из города на своих двоих и в вертикальном положении).

В общем, жизнь пошла – не соскучишься. Сплошные сюжеты для детективных романов. Исполнилась мечта идиота – в последнее время, умаявшись за письменным столом до полного отупения, я грезил вырваться даже к черту на кулички и поучаствовать хоть в каком-нибудь пустяшном деле.

Вот и поучаствовал…

Верно говорится, что все личные беды и неприятности мы создаем сами себе. Судьба только корректирует наши дурацкие поступки, чтобы мы не пришли к финишу жизни раньше положенного срока…

Я завел мотор и вырулил на проезжую часть дороги. Она была точно такая же грязная и в выбоинах, как дорога в стране дураков, ведущая на поле чудес, из рисованного мультфильма "Золотой ключик". Ах, родина, как много в этом слове…

Мой путь лежал к Галюне. Мне край нужно было кое о чем ее расспросить. Предупредить старую подружку о своем приезде я не мог, – не исключено, что телефон Галюни уже поставили на прослушивание – поэтому решил, что лучше заявиться внезапно.

А еще мне хотелось снять грим в цивилизованной обстановке – без привычки он сильно тяготил меня – и чтобы Галюня рассказала последние новости.

"Ниву" я припарковал среди доброго десятка таких же социалистических монстриков на колесах, только более ржавых и битых.

Вряд ли какой-нибудь автомобильный вор в своем уме мог позариться на этот металлолом, поэтому хозяева "копеек", "шестерок" и "москвичей" или ленились ставить машины в гараж, или – что более вероятно – вообще его не имели. А место на платной стоянке им было не по карману.

Прежде чем зайти в нужный подъезд, я некоторое время сидел на скамейке возле детской песочницы – делал вид, что наслаждаюсь отличным тихим вечером и звездами, которые словно бриллианты чистой воды празднично мерцали на черном бархате небосвода.

По моим наблюдениям ничего подозрительного вокруг дома не наблюдалось. Конечно, я мог и ошибаться – если топтуны настоящие профессионалы, вычислить их очень трудно, особенно такому дилетанту, как я.

К дому я направился прогулочным шагом, беззаботно мурлыча под нос легкомысленный мотивчик. Мне хотелось думать, что со стороны я кажусь гулякой, который возвратился домой от любовницы к законной жене.

Ему страсть как не хочется очутиться в опостылевшей квартире, где его ждет толстая супруженция в засаленном халате, он все еще витает в эмпиреях, вспоминая шелковую кожу прелестницы, ее восхитительный запах и не растраченный юный пыл.

Я вызвал лифт, но не поехал в нем, а, нажав кнопку предпоследнего – восьмого – этажа, отправил его вверх порожняком. Сам же быстро поднялся на следующий лестничный пролет и притаился, стал невидимым, благо это было несложно, так как здесь не горел свет.

Я предполагал, что в случае наружного наблюдения за Галюней топтун просто обязан проверить, куда я направился, в какую квартиру. А значит, он вот-вот должен зайти в подъезд.

Но никто не появился. Подождав десять минут – больше из упрямства, нежели по необходимости – я преодолел еще два лестничных пролета и нажал на кнопку звонка Галюниной квартиры.

– Кто там? – раздался ее голос, для моего слуха непривычно резкий и решительный.

– Сантехника вызывали? – спросил я, изменив голос.

– Какого сантехника?