Месть обреченного - Виталий Гладкий Страница 70

– По-моему, вы только что говорили о своей благодарности за документы. А ведь они не входили в наш договор.

– В ощем-то, да… – осторожно ответил полковник.

– Поэтому я надеялся, что мы квиты. – Ну, если ты настаиваешь…

Полковник нехорошо ухмыльнулся.

– Однако ты еще кое-чего не знаешь. Тебе известен Груздь?

Я немного помедлил и ответил:

– Приходилось встречаться…

– И, похоже, придется еще раз.

– На кой… он мне?

Полковник саркастически ухмыльнулся. – Тебе он не нужен. Спору нет. А вот ты ему зачем-то понадобился. – С какой стати? – Нам это пока неизвестно. По этому факту информация у нас нулевая. – Ошибка исключается? – Есть магнитофонная запись переговоров Груздя с представителем Синдиката…

Я невольно вздрогнул.

Если за мной начнет охотиться Синдикат наемных убийц, моя песенка спета. Сражаться с ними можно только при наличии за спиной такой мощной силы как "контора" полковника. И то проблематично.

Я это понимал очень хорошо. – Контракт уже подписан? – спросил я с душевным трепетом.

– Трудно сказать… – Мне показалось, что полковник меня интригует. – Я думаю, вряд ли. – Откуда у вас такая уверенность?

– Для Синдиката Груздь не авторитет. Он всего лишь один из многих русских, с которыми боссы Синдиката стараются по возможности не иметь никаких дел. – Почему?

– Русские сразу пытаются стать на главные роли. А Синдикат – достаточно устоявшаяся, стабильная система. Боссам Синдиката не нравится славянская непредсказуемость. – Может быть…

– Но тебе от этого легче не станет. Груздь устроил на тебя настоящую охоту. Он уже нанял русских киллеров. Притом на деньги не поскупился. – Откуда у вас такие сведения?

Он посмотрел на меня как на недоразвитого.

– Все это называется оперативная работа, – веско сказал полковник. – А если конкретнее, то мы весьма тщательно следим за уголовным миром и его окрестностями. И поверь, наших возможностей вполне хватает, чтобы знать, о чем не только говорит, но и думает какой-нибудь пахан.

– И все равно мне хотелось бы завершить наши отношения именно сейчас. – Вольному воля…

Лицо полковника приобрело замкнутое, отчужденное выражение.

– Только ты, похоже, забыл, что у тебя на руках семья, и как только ты выйдешь из-под нашей опеки, за ваши жизни я не дам и ломаного гроша.

Проклятье!

Я почувствовал, как больно сжалось сердце, – полковник был прав, сто раз прав. По несчастью, я сцепился с ворами "в законе". А они могут, когда нужно, несмотря на вечные свои распри, объединиться и достать любого человека.

Ладно меня убьют, но семью… Ольгушку и сына… Нет! Ради сохранения их жизней, я готов убить кого угодно. – Я согласен…

Мой голос был тих и невыразителен.

– Я выполню ваше задание, – сказал я немного тверже и поднял глаза на полковника.

– Вот так-то лучше. – Он уколол меня своими острыми буркалами.

– Но у меня есть два условия. – Я выдержал его взгляд и как-то сразу успокоился.

Полковник недовольно пожевал губами и нехотя сказал: – Готов выслушать.

– Мне некогда заниматься Груздем. К сожалению. А ему уже давно пора отправиться к праотцам. Такой сволочи нечего делать на земле. Это первое условие. – Ты хочешь, чтобы мы его ликвидировали? – Именно так.

– Это же надо… – Полковник скептически ухмыльнулся. – Преступник, получивший "вышку", смеет давать нам поручение такого свойства. По-моему, это наглость.

– Отнюдь. Это всего лишь предусмотрительность. Ликвидировать Груздя в ваших интересах. – Не понял… Объяснись.

– Груздь был в тесном контакте с Крученым. Кто может дать гарантию, что Тимоха не выболтал Груздю те тайны, из-за которых его убили? Никто. Вот и соображайте…

Полковник помрачнел. И задумался. Но не надолго.

– В этом вопросе я ничего не могу обещать. Проблема существует, это ты верно заметил. Но чтобы ее решить, нужно кое-что прояснить. Чем мы и займемся. Здесь ты можешь быть уверен. – А если я окажусь прав? – Вот тогда мы и подумаем, как закрыть Груздю рот. Но только тогда, – подчеркнул он.

Я не стал спорить и настаивать. Хрен с ним, с этим Груздем. Пусть живет. Лишь бы не путался под ногами. Я не очень боюсь его киллеров. Чтобы достать Ерша, им нужно еще найти его.

А вообще-то я предполагал, что полковник имеет на Груздя какие-то виды. Скорее всего, в окружении вора "в законе" есть информатор "конторы", притом это человек, близкий к самому Груздю. И полковник просто не хочет терять такого ценного кадра.

– Итак, с первым условием мы имеем определенную ясность, – сказал полковник. – Согласен? – Да, – твердо ответил я. – А как выглядит твое второе условие?

– После выполнения задания вы отправите меня за рубеж. Естественно, с соответствующими документами.

– Я нечто подобное и планировал, а потому говорю – возражений нет.

– Это не все. Моя семья должна быть там еще до того, как я выполню обещанное.

Полковник посмотрел на меня странным взглядом, немного подумал и уверенно ответил:

– Опять-таки – никаких проблем.

– И я должен сам ее туда отправить.

Лицо полковка вдруг пошло пятнами. Было видно, что он разгневался.

– Э-э, нет, парень, так не пойдет. Всему бывает предел, даже доверию. Семья отправится за рубеж без тебя. И никаких иных вариантов!

– Похоже, вы решили оставить себе заложников?

– Считай, как хочешь. А почему бы и нет? На карту поставлено слишком много, чтобы верить тебе на слово.

Я понял, что это его последнее слово.

– Ладно, деваться мне некуда… Но это задание – последнее!

– На противном я и не настаиваю.

– Куда вы хотите нас отправить?

– Только не в цивилизованные страны. Надеюсь, ты понимаешь почему.

Я молча кивнул, соглашаясь. Полковник отлично знал, что прежде всего меня будут искать дома и в хорошо освоенном нашими земляками зарубежье.

А там россиянину спрятаться тяжелее, чем китайцу.

– Скорее всего, в Азию, – между тем продолжал шеф Волкодава. – Как ты относишься к жаркому климату?

– Не очень…

– Найдем поумеренней. Решили.

– И еще одно – когда жена обустроится на новом месте, я должен ей позвонить и переговорить.

– Само собой… – согласился полковник. – Жильем мы вас там обеспечим, скорее всего, купим дом. А если ты выполнишь задание, то и денег у тебя будет вполне достаточно, чтобы не бедствовать по крайней мере лет пять, пока не обживешься и решишь вопрос с работой.